Эмили Листфилд - Деяния любви
– Тебе здесь хорошо? – спросила Сэнди.
Джулия неопределенно пожала плечами.
– Я понимаю, что у тебя нет особой причины доверять мне, – сказала Сэнди, прислонившись к машине, скрестив руки, – но, если тебе когда-нибудь что-то понадобится, хоть что-нибудь, надеюсь, ты знаешь, что можешь мне позвонить.
Джулия не ответила, только отложила эту информацию подальше вместе с другими своими последними спасительными средствами.
В следующий раз, отвезя их домой, Сэнди не вышла из машины.
Она так и не узнала, сообщали ли девочки Теду о ее визитах, хотя и подозревала, что нет.
Внизу музыка кончилась, а Джон не шел сменить диск. Сэнди представила, как он дочитывает газету, непроизвольно потирая рукой левое ухо. Иногда чтобы остановить его, она захватывала мочку его уха ртом и тихонько кусала. Она еще несколько минут лежала неподвижно, а потом пошла вниз, к нему.
Как только они вернулись с озера домой, Джулия тут же ушла в свою комнату, закрыла дверь и заперлась. Сбросила обувь и села за стол, выдвинула верхний ящик, вынула тот же самый коричневый пакет, что прятала у Сэнди. Она приоткрыла его ровно настолько, чтобы достать письмо, которое получила на прошлой неделе от Питера Горрика.
Дорогая Джулия,
Привет. Извини, что так долго не отвечал на твое письмо, но моя мать не сразу передала его мне. Я больше не живу вместе с ней, нашел себе квартиру на другом конце города (см. адрес на конверте). Я работаю в «Нью-Йорк глоб», пишу статьи и внештатно сотрудничаю с некоторыми журналами. На прошлой неделе прокатился в Лас-Вегас взять интервью у Сильвестра Сталлоне о его новом фильме. Я говорил с ним лично ровно десять минут, вклинился между доброй сотней других репортеров. По правде говоря, десять минут со Сталлоне – это чересчур, минут на девять больше, чем достаточно. Во всяком случае, мне повезло на обсуждении, редактору материал понравился. Мне очень жаль, что ты так несчастна. Конечно, я бы хотел повидаться с тобой, но в связи с новой работой мне приходится много ездить, и, пожалуй, нам придется на некоторое время отложить твой визит. Что касается твоего вопроса насчет Санта-Фе, нет, я там не бывал. Джулия, я вполне верю тебе, когда ты говоришь, что не можешь дождаться, чтобы выбраться из Хардисона. Не знаю, насколько я могу помочь, но своего обещания я не забыл. Ну, мне пора идти. У меня срочное задание – статья о разводе Петры Гаррисон. Ты вряд ли о ней слышала, но здесь это очень важная персона в обществе, и она согласилась дать мне эксклюзивное интервью.
Береги себя,
Питер
Джулия сложила письмо и собиралась было положить его обратно в пакет, но передумала и порвала его на четыре, а потом на восемь частей. Она понимала, что он никогда ей не поможет. Тем не менее она засунула клочки письма обратно в пакет, вместо того чтобы выбросить их в мусорную корзинку возле ног.
Она закрыла ящик и, осторожно подойдя к двери, чуть-чуть приоткрыла ее. Из кухни доносился запах гамбургеров, которые Тед готовил на ужин. Хотя за последние месяцы его кулинарное искусство заметно улучшилось, Джулия все еще считала за правило есть с подчеркнутым безразличием и, как только заканчивала, тут же спешила уйти из-за стола.
Его глаза, когда он наблюдал за ней через стол, терпеливый и мечтательный взгляд, словно она останется здесь, будет принадлежать ему вечно.
Она закрыла дверь, заперла и включила стереосистему на предельную громкость.
На следующий день Сэнди сидела на своем месте с ворохом разложенных на столе макетов, приводя в порядок свои мысли после ежедневной планерки в час дня по поводу содержания первой полосы завтрашней газеты. С тех пор как ее назначили заместителем ответственного секретаря, она стала бояться этих совещаний, где Рэй Стинсон, сидя во главе длинного стола из красного дерева, безжалостно терзал четырех своих редакторов, с пристрастием допрашивая, почему они считают, что их материалы важнее других и достаточно ли в них остроты. Сэнди, которая раньше всегда высказывала свое мнение спокойно и уверенно, теперь стремилась готовиться чересчур тщательно и свои аргументы выдавала с излишним напором, ожидая критических замечаний, настроенная не соглашаться. Ее отношения с коллегами, прежде обострявшиеся лишь временами, с момента ее повышения в должности заметно испортились. Сначала она просто приписывала это новым полномочиям, которые теперь были ей даны, – сокращать материалы, заменять их, предлагать, снимать. Но потом она поняла, что дело не только в этом, что все связано с судом, с Тедом, с ней самой. Она знала, что им было нужно, чтобы она расплатилась за все – расплатилась так, чтобы они могли это видеть и оценить. Вместо этого сегодня она снова выиграла, и серия из трех статей о бюджетных проблемах штата в последующие дни появится на первой полосе.
Она еще раз просмотрела первую статью, помечая знаком вопроса те положения, которые, по ее мнению, корреспондент мог бы сформулировать яснее. Никто не спрашивал ее, хочет ли она кофе, никто не интересовался, как она провела выходные. Единственным человеком в редакции, который изо всех сил старался быть с ней любезным, была женщина, занявшая место Питера Горрика.
Она только взялась за вторую статью, как ее телефон зазвонил.
– Алло?
– Сэнди?
Сэнди мгновенно выпрямилась.
– Джулия?
– Да.
– У тебя все нормально?
Долгое молчание.
– Я могу с тобой встретиться?
– Конечно. У тебя действительно все нормально?
– Да.
– Куда мне подъехать за тобой?
– К школе, – ответила Джулия и повесила трубку. Она откладывала этот звонок, откладывала даже мысли о нем, сколько могла. Но больше она не видела иного выхода. Она вышла на улицу дожидаться Сэнди.
Крыло старенькой «хонды» цвета морской волны дребезжало, пока они отъезжали от школы и добирались до проселка. Джулия поставила ноги на брошенный на пол школьный рюкзак, подняв обтянутые леггинсами колени до груди. Она смотрела на мелькавшие за окном сосны и снежные сугробы. Стекла были плотно закрыты, и она слышала, как Сэнди дышит, сглатывает комок в горле, ждет. Джулия облизала потрескавшиеся губы.
Сэнди вела машину медленно, растягивая время, что они были вместе, пытаясь превозмочь молчание Джулии, но опасаясь, что, если надавить, Джулия снова замкнется в себе. Проехали еще четыре мили.
– Что-нибудь случилось? – наконец спросила она.
Джулия скрестила ноги. Она смахнула с оконного стекла каплю грязи и вытерла палец о сиденье.
– Ты можешь поговорить за меня с отцом?
– О чем?
– Меня собираются оставлять на второй год. У меня неуспеваемость по четырем предметам. Но миссис Мерфи нашла эту школу, Академию Брандстона. Она находится всего в сорока милях отсюда. Они сказали, что возьмут меня на весенний семестр. Это школа для таких, как я.
