Марина Попович - Любовь играет в прятки
— Сама ты фу, а это здоровое питанье!
— Здоровое питанье — не для меня. Наташка положила трубку, так и не дослушав пользу продуктов в пароварке. Она думает, мне самой нравится эта безвкусная еда? Просто я больше ничего не умею готовить без ее надзора, кроме в пароварке и мультиварке. Сама же моя подруга большой шеф-повар кондитерских изделий, она даже хотела пойти работать и учиться, но время, проведенное за игрой, не позволяло этого сделать. Не опытные повара получают в три раза меньше и устают больше, чем Туся днями играющая в онлайн игры по своему собственному графику „работы“. Отнеся в спальню книжки, я вернулась в коридор, где среди пола валялся так и не включенный мобильник. Телефон излучал такой приятно приторный аромат краски, напоминая мне запах кожи во время поцелуя с незнакомцем. Я притулила его к лицу и подобно таксикоманке дышала этим запахом, обнаружив в нем нотки мужских приторных духов. Манящий запах остался и на руках. При таком воспоминании прошлое словно ожило и перенесло меня в свою рутину. Щеки покрылись румянцем, губы поползли в широкой улыбке, а язык провел по нижней губе, напоминая, как приятный поцелуй. Что я себе тут позволяю? Да этот хам так целовался умело с такой практикой большой. Небось, я для него очередная игрушка или как в случаи с Картошкой спор. Кто мне дал право отвечать на поцелуй с незнакомцем и со дня на день вспоминать, а после решить это нормой?
Я тронулась, сошла с ума, обезумела раз подпустила к своим губам парня и ломаю собственные стереотипы. Можете меня считать старомодной девой, из моей любимой эпохи Возрождения, или просто перепуганной девкой, но для меня поцелуй — это важный шаг в отношениях. Поцелуй — это жест перехода от детских наивных общений к взрослому более серьезному этапу. Смена момента от ванильного растягивания времени разговорами к наслаждению друг другом. Мое английское воспитание не позволяющее целовать всех подряд и вешаться на шею парням, и теперь съедает мою совесть, грызет, как белка орешки. Параллельно с угрызением совести, я, вспоминая его губы возле моих, чувствую себя бесстыдно счастливой. Двоякое чувство и радоваться, и укорять себя живет параллельно и ни одно с них уступать другому не собирается. За входящей дверью послышался звук приехавшего лифта. Наверное, Наташка добралась, пока я тут, как зачарованная, смотрела на рисунок подброшенного мне телефона. На лестничной площадке послышался смех и шуршанье пакета. Пумбочка фырча и высоко прогнув спинку, стала на дыбы, готовясь расцарапать людишек за дверью. На несколько секунд шорохи стихли и усилились через пару минут с добавлением толчков в дверь. Что там такое происходит? Я даже забеспокоилась и медленно шагая пошла открывать двери, предварительно не посмотрев в глазок. Ох, ну почему я только не посмотрела в этой глазок? Я такая бесстрашная открываю эти двери и на тебе подруга подарок! Когда я резко открыла дверь во внутреннюю сторону, произошло сразу несколько событий: послышался мужской крик: „Что случилось?“, после Наташкино верещание: „Аааа!“ и меня накрыла большая масса, повалив с ног на пол, тело отозвалось пронзительной болью, дыхание уменьшилось, но сердце стучало с бешенной скоростью. Удар головой об пол прозвучал несколько раз и отдал истомной болью в задней и височной части.
Череп словно раскалывался на части, потеряв координацию глаз, соображение ситуации, а взамен я получила боль и тошноту. Оказывается, смешки и шорохи за дверью были не что иным, как поцелуи Наташи с бородачем. У меня не было сил сбросить их с себя и оттолкнуть их. Они, оперившись на дверь, занимались обменом слюни, а когда я резко открыла — парочка потеряла баланс и ввалились в квартиру уже в горизонтальном положении, по дороге сбив меня с ног и оторвав входную ручку. Тимон с Пумбой насторожено наблюдали за нашим бутербродиком: внизу в позе звездочки и бегающими глазами в разные стороны — я, следующий слой — Наташка, а сверху с криками: „Больше куча лучше“ — Женька. Верхний слой бутерброда еще гордо не понимал что случилось, но уже искал позитив в ситуации и тянул за щеки Тусю, подругу это раздражало с бешенной силой. Ее не заботило, что она лежит на человеку, продолжала отвоевывать свои щеки с загребущих рук парня, то и дело, попадая локтями мне в ребра, нос, руки, куда не попади.
— Аааа, больно! — Еле смогла выдавить из себя, голос вышел жалостный и не понятный. Болело все тело, особенно голова. В глазах потемнело и даже казалось, что птички летают сверху, непонятный гудящий звук громким эхом прокатился по телу и остался звонить в ушах. Эти двое так и не обратили на меня внимания, продолжая биться за право держаться за щеки Наташки. Вот уже вечные клоуны! Откуда только в моей подруги сколько детства просыпаемся рядом с этим на вид джентльменом? Дверь лифта снова цокнула и открылась. На небольшой площадке появились, как я поняла по голосам и стукам каблуков, два курьера и девушка. Один вывернул голову набок держа три пакета быстрой еды из фаст-фуда и четыре пиццы, пытался рассмотреть картину „Бутерброд“, ошеломленными глазами. Домка, обнимая Ольку за плечи и проговаривая: „Я не понимаю, почему ты не хочешь меня взять с вами? Я тебе конечно не Ванно, милая, но я ж твой так сказать…“, Барби не дала ему договорить и закрыв его рот, указала пальцем в нашу сторону. Домка непонимающе проследил за ее рукой, повернув в нашу сторону голову и узнав в верхнем слое бутерброда Женьку, побежал помочь подняться. Хоть кто-то стал делать первые шаги в освобождении меня. Да потянул он за плечи так сильно бородача, что Наташка несколько раз обругала „спасителя“ подобно сапожнику и рассказала самые неожиданные стороны и черты характера парня, пользуясь собственной логикой и проницательностью злости.
Хотела я б должно написать, но в телеку такие моменты запиливают, в книгах зарисовывают цензурой, а зачем мне такое писать в дневник?
Домна, поднимая Евгения, не учел, что тот держит зубами за скулу Наташку. За свою доброту парень получил вместо „спасибо“ в конце словарной десятиминутной характеристики удар в живот с ноги моей подругой. Оля с распущенными бело — синими волосами быстро побежала ко мне в слоих синеньких мокасинах, последнее, что я помню — истерический голос девушки:
— С тобой все в порядке? Что тут происходит? Димочка, Женечка, мои мальчики, мамочки, вызывайте скорую помощь. А после душераздирающий крик Наташи и звук падения тела на пол.
Мое сознание помутнело. Я провалилась в обморок и начала наблюдать за этой картиной как призрак. В открытом дверном проеме лежит мое тело, через метр тоже осваивает местный пол коридора — Юрьева. Надо мной склонилась Олька, копошась в сумке в поиске салфеток, чтобы вытереть мой окровавленный нос. Женька медленно взял на руки Наташу, осмотрев ее, потом меня.
