Мэйв Хэрэн - От любви не убежишь

— Ты уверена, что хочешь этого?

Элли с энтузиазмом кивнула:

— Я абсолютно уверена, что это то, что мне надо.

— Ну, что ж.

Услышав нотки печального смирения в голосе матери, Элли почувствовала себя виноватой, но восторженное волнение при мысли о том, что она поступит в художественный колледж, вытеснило все остальное и переполнило ее радостью.

Стивен шел по Корк-стрит к Галерее Зора и размышлял. Какая разница, кто купил его морские пейзажи? Но все-таки, не считая картины с Тесс, он гордился ими больше всего, и не знать, кто их купил, было равносильно чувству, что ты отдал собственных детей и даже не выяснил, попали ли они в хороший дом. Пока все его попытки отследить покупателя заканчивались неудачей. Единственное, что ему оставалось, — это расспросить людей, работавших в галерее.

Он постучал в стеклянную дверь и подозвал молодого человека. Выставка уже закрылась, но, к счастью, нужный ассистент оказался на месте. Он ничего не мог сказать о покупателе картин, кроме того, что тот был ирландцем. Но он, по крайней мере, описал его Стивену.

— У него были длинные желтые волосы и желтые пальцы? — спросил Стивен.

Тот поразмыслил немного:

— Я не уверен насчет волос, но пальцы… да, я что-то припоминаю! Он предложил мне крепкие сигареты без фильтра. — От одного только воспоминания о них юноша закашлялся. — Это мне, с моей астмой! Попробуйте поискать в «Колони Клуб» на Дин-стрит. Кажется, я видел его там за стойкой.

— Большое спасибо. — Стивен почувствовал себя полицейским, выслеживающим мошенника. И, признаться, это было довольно забавно. — Спасибо, вы очень помогли мне. — Он осторожно положил десять долларов на стол. — Вот, выпейте за мое здоровье.

Ассистент взглянул не него с презрением:

— Я не прикасаюсь к спиртному, поскольку прохожу курс.

— Курс?

— В наркологической клинике. Кроме того, я — вегетарианец.

— А, ну тогда купите себе вегетарианскую пиццу.

Стивену наконец удалось найти «Колони Клуб», странно расположенный между только что отремонтированными закусочными и маленькими бутиками, которые захватили Сохо и вытеснили публичные дома, потому что были готовы платить более высокую аренду.

Было уже почти четыре часа, когда даже самые заядлые завсегдатаи баров подумывают вернуться на работу, но в «Мюриэль» было полно народу. Успех «Колони» объяснялся исторически: так сложилось, что он оставался единственным местом, где продавалась выпивка, — убежище для тех потерянных душ, которым некуда было податься, когда пабы с трех до пяти тридцати закрывались на перерыв. Теперь законы продажи спиртного изменились, и многие бары вообще не закрываются, но привычка успела укорениться среди постоянных посетителей.

Стивен сразу заметил человека с желтыми волосами. Тот сидел за большими склянками, тощий, как мешок с костями, и тихонько похрапывал.

Стивен спросил бармена, как его имя.

— Некий Шон Макдейд, художник, — сообщил бармен. — А кто спрашивает?

— Просто интересно узнать. Что он обычно пьет?

— Что угодно, если платит кто-нибудь другой.

— Сделайте большой виски, чтобы составить ему компанию. И что-нибудь для себя.

Бармен налил себе апельсинового сока и положил сдачу Стивена в банку.

Стивен прошел сквозь толпу пьяниц и сел напротив Шона Макдейда. Тот проснулся в испуге, сел и уставился на только что прибывший виски так, словно оказался свидетелем чуда.

— Привет, — поздоровался Стивен, — я не мог вас видеть на открытии выставки Стивена Джилфилана?

Макдейд выпрямился на стуле и ответил, обращаясь к стоявшему перед ним виски:

— Ну-да, забавно, что вы это говорите. Понимаете, я не имею ни малейшего представления о Стивене Джилфилане, но меня попросили зайти в галерею с наглым видом, мать твою, шлепнуть им на стойку банковский чек и купить пять из его картин. И мне на выпивку тоже с этого перепало. — Макдейд покатился со смеху при воспоминании о своем везенье.

— И кто же этот щедрый благодетель?

Лицо Макдейда приобрело плутовское выражение. Может быть, он уже и так много выболтал.

— Не могу вам этого сказать. Таково условие сделки.

Стивен заказал ему еще один виски.

— Да брось ты, такая хорошая история. Я не болтлив и вообще-то не очень вхож в художественный мир. — Поверь мне, я никому не скажу.

На этот раз ирландец зашелся таким смехом, что Стивену пришлось принести ему стакан воды.

— Самое странное в этой истории, что я едва знаю его, только понаслышке.

— Кого?

— Того старика, который попросил меня их купить.

Стивен подумал о том важном человеке в черной шляпе, которого встретил в «Челси Артс Клубе». И который восхитился его работой. Но это все-таки маловероятно.

— И кто же это? — Стивен постарался скрыть раздражение.

Старый художник с драматичным видом оглянулся по сторонам, как будто какой-то шпион мог стать свидетелем его преступления.

— Джулиус Джилфилан. Понимаете, какая забавная вещь? Он — отец Стивена Джилфилана. Ну, и зачем вам это нужно?

Стивен уставился на мужчину. Может, тот ошибся? Но вряд ли. Все знают, как выглядит Джулиус. К тому же этот человек — художник. Он, должно быть, говорит правду.

Стивен резко вскочил, оставив Шона Макдейда, который продолжал посмеиваться.

Он пошел по Оксфорд-стрит, потом свернул влево, в сторону офиса авиакомпании «Эйр Лингус». Рейс через полтора часа.

Какого черта, хотелось бы ему знать, задумал Джулиус?

Был уже одиннадцатый час, когда он взбежал по широкой лестнице дома в Килламалойе и позвонил в дверь. В доме не горело ни одно окно. На минуту он подумал, что ему следовало бы позвонить в «Браунс Отель». Может, они все еще в Лондоне? Но вот через две или три минуты запор отодвинули и на пороге возникла его мать, в халате, с испуганным видом.

— Боже мой, Стивен, дорогой! Какой милый сюрприз! Что привело тебя сюда?

— Я просто хочу знать, отец, — требовательно спрашивал Стивен, — зачем тебе понадобилось покупать мои картины таким таинственным образом, если мы оба знаем, что ты ненавидишь их? Ты что, решил спрятать их, чтобы не пятнать великое имя Джулиуса Джилфилана?

Джулиус, тоже в халате, смотрел через кухонный стол на сына, молчаливый и злой, даже не пытаясь отрицать обвинение, которое он явно счел недостойным ответа.

Стивен заметил, каким худым и хрупким казался Джулиус без своей обычной мешковатой одежды, и почувствовал вдруг острую жалость. Но тут снова вспомнил, как часто обижал его Джулиус все эти годы, и вот сейчас — опять. Наконец Стелла, потеряв терпение, вмешалась: