Будет больно, моя девочка (СИ) - Мария Николаевна Высоцкая
— Арс серьезно сделал тебе предложение? — спрашивает эта Саша.
Зал взрывается визгами.
— Ага. Представляешь.
— И?
— Ты же знаешь, я его не люблю.
Моргаю. Смотрю на экран. Это Майя. Это говорит она.
Не люблю? Не любит?
— Это не я, — слышу голос Рената у себя за спиной.
Это неправда. Просто склеенная запись. Но все, что приходило до этого Майе обо мне — правда. Это ведь не значит что…
Или, значит?
Мысли путаются. Я еще никогда не ощущал себя вот так. Абсолютная потерянность. Тотальная безысходность.
Она не могла такого сказать. Не могла!
Или же…
Нет, я в это не верю. Это все на публику. Это монтаж. Точно монтаж. Это же Майя.
Внушаю себя эту истину, но гадкие корешки недоверия уже проросли. Уже закрепились в почве намертво.
Ренат толкает меня локтем в бок. Кивает на лестницу.
Оба срываемся с места и бежим в кабинет, откуда обычно все мониторится. Дверь открываю с ноги. Все мониторы запущены, видео по-прежнему транслируется на всю эту толпу, там, внизу.
Все это просто какой-то сюр.
— Кто это запустил? — подлетаю к компу.
Ренат уже заходит в систему, и я вижу, что сделать это у него не получается.
— Подключились дистанционно. Еще и вирус бахнули. Все полетело.
— Че? Ты серьезно?
— Более чем.
— Вырубай.
— Как? Я не могу.
За окном начинает светать. Бросаю раздраженный взгляд на монитор, потом на системник, закрадывается мысль разбомбить здесь все на фиг.
Хватаю с полки мраморную статуэтку и замираю. На экране включается слайд-шоу из фоток, на которых Майя садится в тачку Кудякова. Я знаю это место. Клуб, в котором любит тусить Вэл. Что там делает Панкратова вообще? На ней то же платье, в котором она сегодня приезжала ко мне. И туфли те же…
Она там с Вэлом? Она приехала туда к нему? Поэтому вырубила телефон? Она…
«Твой друг давно в нее влюблен. Ты же это понимаешь? Как и то, что сейчас он с ней. Один на один. Как думаешь, чем это закончится?»
Буквы всплывают на черном фоне кроваво-красным шрифтом.
Моргаю. Мысли в голове проносятся с бешеной скоростью.
Вытаскиваю телефон. Звоню этому козлу — глухо. Не абонент. Потом набираю Майю, все то же самое. Тишина. Она до сих пор не включила телефон. Дура!
Замираю на секунды, чтобы выдохнуть, чтобы хоть немного прийти в себя.
— Как ощущения, Мейхер? — спрашивает измененный голос с экрана, мой измененный голос. — Нравится быть в эпицентре игры? Адреналин уже долбит?
Сжимаю руки в кулаки. Переглядываемся с Ренатом.
— Это Кудяков, получается? — спрашиваю сам у себя, но Гимаев слышит.
— Слишком просто, не думаешь?
Бросаю раздраженный взгляд на Рената. Он прав. В чем-то он прав. Но причастность ко всему этому Кудякова, будто лежит на поверхности, и я хочу за нее ухватиться.
Внутри все холодеет, а чувства, они выключаются. Меня накрывает тотальным безразличием. В таком состоянии я готов творить полнейшую дичь, и, судя по всему, именно этим и собираюсь занять в ближайшие пару часов.
Я хочу увидеть эту сладкую парочку своими глазами. Хочу посмотреть на них. Сам. Хочу убедиться, что все это правда или…нет.
Спускаюсь на первый этаж, а потом вылетаю на улицу, туда, где оставил тачку. Ренат идет за мной следом. Не спешит, но и не отстает. Наседает одним своим присутствием. Хочет меня притормозить, знаю, только вот смысла в этом уже нет.
— Куда ты собрался?
— К Кудякову. Она у него.
— Это может совершенно ничего не значить.
— Ты сам в это веришь?
— Тебя провоцируют! — Гимаев повышает голос, хочет до меня докричаться, судя по всему. Но будто бы поздно уже.
— Вот и посмотрим.
Улыбаюсь, сажусь за руль и срываюсь с места, выжимая газ в пол.
Машина летит по рассветным улицам. Выжимаю из нее максимум. Ловлю себя на мысли, что уже давно в моей жизни не случалось ничего, что могло бы вот так встряхнуть.
С самого начала знал, что Панкратова — это мой конец. Знал, что, если что-то у нас пойдет не так, хана всему будет. Знал и все равно полез в это болото. А как иначе? Она же моя. Она же самая. С ней же все иначе.
Это же Майя! Моя Майя!
Она не такая, как все. Она особенная.
Я ее люблю. Больше всех. Больше себя самого. Я в ней растворяюсь. Я с ней живу и с ней же умираю.
Влюбится в нее было самой большой ошибкой в моей жизни, но самым приятным событием в ней же.
Весь этот год меня съедала ревность. Съедал страх, что мы — это не навсегда.
Бросаю тачку у башни Сити. Пока еду в лифте, прокручиваю в голове все, что у нас с Майей было, с самого первого дня.
Было так много хорошего, что теперь я вдвойне не понимаю, как мы вообще могли прийти к тому, что происходит сейчас. Перед тем как позвонить в дверь, сжимаю, разжимаю кулаки, разминаю шею. Все это происходит на автомате, я готов атаковать. Агрессии внутри меня хватит, чтобы выработать энергии для обеспечения электричеством целого города.
Три. Два. Один.
Кудяков открывает дверь, и мой кулак молниеносно впечатывается ему в рожу без каких-либо подводок. Вэл отлетает вглубь прихожей. Переступаю порог, осматриваюсь.
Руки так и чешутся вмазать ему еще. Если у них что-то было, я точно его убью. Точно…
— Где она?
Кудяков молча поднимается на ноги. Улыбается, стирая тыльной стороной ладони кровь, выступившую на губах, от этой самой улыбки, только сильнее.
Она не могла с ним. Не могла же?
— Кто, Мейхер?
— Майя. Где?
Наступаю и бью по тормозам, когда оказываюсь с Вэлом лицом к лицу.
— Майя спит. Вырубай агрессию.
Кудяков закрывает дверь, обойдя меня стороной. Он поворачивается ко мне спиной, чего делать в данной ситуации не стоило. Хватаю его за плечи и откидываю к стене.
— Что ты сказал? Спит? Здесь? С тобой?
Мозг разжижается. Слетают все ограничители.
Она здесь. Она с ним. Она спит. Она в его кровати. Они вместе?
Не верю, не верю, не верю!
Зачем она так? Почему с ним?
Из-за этих фотографий? Из-за спора?
Кудяков отпихивает меня. Смотрит исподлобья, играя желваками, вся его придурошная улыбка испарилась. Растворилась в сгустках застывшей над нами агрессии.
— Эй, полегче.
— Ты с ней? — встряхиваю его. — Говори.
Перед глазами проносятся все страхи в отношении Майи, что у меня есть, и
