Мария Акулова - Залечишь мои раны?
Снежана скривилась. Если она так называет бывшую влюбленность Марка, то как отзывается о ней? Хотя, какая разница?
— Она на самом деле была шлюхой. Хотя почему была? Она до сих пор остается шлюхой. А как еще назвать девушку, которая спит со всем, что может обеспечить ей кутеж в клубах и дозу кайфа в нужный момент?
Глаза Снежаны увеличились.
— Неожиданно, правда? — Марину сей факт явно обрадовал, она расцвела на глазах, осознавая, что ее история становится все более увлекательной. — Да, Снежка, они баловались всяким — разным, травой, иногда кое — чем посильней. Хотя баловались не все. Марк баловался, реально ведь ему это не нравилось, он просто из чувства протеста этим занимался, а вот Лена сидела на наркоте. А потом этот придурок заявился к отцу и сообщил, что женился. Отлично, правда? Привел домой это нечто, представив своей женой. Ошибка Лени в том, что он тогда не выгнал ее к чертовой матери. Ее не выгнал, а Марка не отходил хорошенько. Чтоб мозги на место встали. Он этого не сделал. Принял, смирился, на что‑то надеялся. Надежды оказались напрасны. Три года она трепала нервы всем нам. Три долбанных года вязала веревки из Марка, а вместе с ним и из Лени. По правде, устал Марк быстрей. Просто у нее в руках был рычаг, с которым бороться он не мог. Потому сначала упивался тем, как бесенеет отец, а потом понял, что сам попал в ловушку, предназначенную не для него. Он как‑то очень резко вырвался из болота, в которое сам же себя посадил, а потом долго и нудно пытался вытащить Лену. Лена — это его жена. Благо, жена бывшая. Вытащить ее он не смог, а потом она свалила сама. Нашла хахаля, который не будет спрашивать, зачем ей деньги. Который будет спокойно отстегивать на дозу.
— При чем тут моя выставка? При чем тут вообще мы?
— Ну, пожалуй, при том, что у Марка была веская причина пропустить твою выставку. А если не будешь перебивать, даже узнаешь, какая именно.
Перечить Снежана не стала. Очень хотелось, но больше все же хотелось узнать. Узнать больше о нем. Понять.
— У тебя ведь нет детей, правда?
Смутившись, Снежана мотнула головой.
— Я так и думала. Ну вот, а у Марка есть дочь. Катя. Котенок.
Не в силах вымолвить ни слова, не в силах пошевелиться, Снежана застыла, уставившись на Марину. Котенок.
— Угадай, с кем после развода остался ребенок? Ладно, я вижу, тебе не до угадываний, подскажу. Котенок официально проживает с Леной. С матерью — наркоманкой. Марк забирает ее только на выходные. На выходные она с ним, и он живет. Он спокоен, он почти счастлив. А потом он возвращает ее к матери, и начинаются муки.
— Почему он не заберет ребенка у матери?
— Это сложно. В это я посвящать тебя не стану. Если захочет, сам расскажет. Важно другое. Сегодня, Котенок снова была у матери. Он должен был исполнить данное тебе слово. Должен был приехать на выставку, поддержать, но… Как бы ты поступила, если тебе позвонил бы плачущий ребенок и сказал, что маме плохо, она не реагирует на оклики, просто лежит на кровати и смотрит в потолок? Как, Снежана? Помчала бы на выставку или спасать своего ребенка?
Ответить Снежана не смогла. Крутящееся в голове «я не знала» ничего сейчас не объяснило бы. Она ведь не знала потому, что не позволила рассказать. На этот раз она сама не позволила рассказать.
— Он поехал туда. Лена оклемалась. Опять. Но как по мне, лучше б не смогла. Так было бы спокойней, — Марина говорила ужасные вещи совершенно будничным тоном. — Котенка оставить там он не мог. Да и не стал бы. Потому привез ее к себе, вызвонил меня, попросил приехать, потому что должен был ехать к тебе. Потому что обещал. А дальше… Уж прости великодушно, но мы с Леней были на даче. Борис гнал, как мог, но я приехала к нему уже тогда, когда он звонил к тебе в сотый, а может тысячный раз. А потом мне сказали, что в моих услугах больше не нуждаются, так как теперь он абсолютно свободен. Я все понимаю, Снежана. Честно. Понимаю, что он должен был сказать тебе это все сам. Но не руби сплеча. Очень у многих поступков и бездействий есть свои причины. И лучше знать их, а не додумывать все самостоятельно.
— Почему он не сказал? — Снежана понимала, что вопрос не по адресу, но именно это сейчас ее волновало. Неужели думает, что она бы не поняла? Неужели считает настолько эгоистичной?
— Сколько вы встречаетесь, Снежана? Ну ладно, не встречаетесь, — Марина закатила глаза. — Встречаются лет в семнадцать — восемнадцать, а в вашем возрасте уже спят. Сколько вы спите вместе? Месяц? Полтора? Сколько раз на протяжении этого времени вы успели рассориться вусмерть и помириться? Хоть меньше, чем заняться сексом? Ну, так вот, он вряд ли думал, что ты готова принять не просто Марка, а Марка, отца ребенка — подростка.
— Господи, — Снежана закрыла лицо руками, погружаясь в свои мысли. Она ведь так часто талдычила ему о том, что не хочет сложностей, что отношения ей нужны не для этого. Он расценил это именно так. Решил, что его жизнь — те сложности, от которых ее можно оградить.
— Только не нужно впадать сейчас в истерику, — Марина, видимо, расценила ее поведение по — своему. Голос женщины стал настороженным.
— Он сейчас у себя? — подняв глаза, Снежана поймала удивленный ответный взгляд.
— Дома.
— Дайте мне адрес, я хочу съездить к нему.
— За руль я тебя не пущу. Еще чего доброго разобьешься, а мне потом отчитываться, — Марина отступила, преграждая путь. Такое впечатление, что прочитала в мимике и тоне Снежи слишком много решимости. Возможно, так и есть. Девушка просто поняла, что нужно наконец‑то все выяснить. Раз и навсегда. Все. Без утаек. Слишком они дорого могут стоить обоим.
— Я вызову такси, успокойтесь, — вскочив со стула, Снежана метнулась к двери. Сборы собрали у нее всего пару минут, на протяжении которых девушка то и дело ловила на себе странный взгляды Марины. То задумчивые, то удивленный. Она явно ждала чего‑то другого. Только чего именно — объяснять не спешила.
Уже натягивая на ноги кеды у входной двери, Снежана не выдержала. Выпрямилась, вопросительно выгнула бровь, сложила руки на груди, бросая на Марину прямой взгляд.
— Что? Что не так?
— Ничего, — впервые, в голосе Самойловой не слышно было насмешки, ноток истеричности и остроты. Женщина улыбнулась уголками губ, смотря перед собой абсолютно чистым взглядом. — Думала, что уговаривать тебя придется дольше.
И ответила без увиливаний, колкостей, хотя могла — Снежана знала точно.
— Если хотите, можете поуговаривать по дороге. Я не против.
Умиротворение Марины не передалось Ермоловой. В ней‑то сейчас клокотало море эмоций. Ей нужно было как можно скорей оказаться на пороге чужой квартиры.
