Дженет Таннер - Обман и желание
— Ты пытаешься хитрить? — спросил он грубо.
Бороться со Стивом — единственный способ вернуть его уважение и самоуважение тоже.
— Нет, я не пытаюсь хитрить, я просто констатирую факты. У каждого есть что-то, что надо скрывать, не так ли? Только одни это делают лучше, другие хуже. И некоторые тайны важнее других.
Опять она говорила чисто интуитивно и опять заметила в его глазах беспокойство. «Ты что-то скрываешь, — подумала она. — Существует нечто, о чем ты не хотел бы распространяться, и ты думаешь, что я это знаю!»
Он вцепился рукой в ее плечо. Она вздрогнула от внезапного испуга.
— Не суйся куда не следует! Делай то, что я тебе говорю!
Ее губы дрожали.
— Хорошо. Пока мы партнеры, Стив.
Он ничего не сказал, только глянул на нее.
Джейн вытерлась, отжала волосы и надела белое платье. Следы от пальцев Стива все еще краснели на плече. В остальном все было в порядке. Она поправила макияж, вспоминая их разговор. Итак, он ее раскрыл. Она испытывала почти облегчение. Но хорошо помнила, что и он что-то скрывает. Подумав о сотрудничестве, которое он ей предложил, она опять улыбнулась. Да, от «Рубенса» такого никогда не получишь — положение и власть в солидной компании. Все могло получиться отлично, особенно если бы она узнала его тайну. Стив думал, что она ее знает.
Когда Джейн вышла из раздевалки, Стива уже и след простыл. Она прошла через сад и присоединилась к группе.
Все были там же, где она их оставила. Дон расположился в кресле-качалке. Дрю дремал, лежа на траве лицом вниз. Стив был с ними. Он стоял возле Дины, держа ее за локоть и возвышаясь над ней.
Это почта символично, подумала Джейн. Дина у него в руках. И сама Джейн с его помощью получит контроль над ней.
Глава 16
Майк пришел домой в седьмом часу. Он сварил кастрюлю макарон с соусом, отнес еду в гостиную и включил телевизор. Свой стул он поставил так, чтобы можно было одновременно есть и смотреть телевизор.
Новости начались в 18.35, но Майк был не очень внимателен, думая вновь о Мэгги и не переставая удивляться, что же, черт возьми, с ним произошло. Он вспоминал о ней весь день. Она буквально проникла в его сердце и была с ним постоянно, неважно, думал он о ней или нет.
«Когда все это началось?» — спрашивал он себя и не мог найти ответа. Все случилось так незаметно. Вначале она была для него лишь сестрой Розы, но как-то постепенно в их отношениях произошли изменения.
Он признался себе, что поначалу подвергал сомнению свои чувства к Розе. Ему казалось, что он не может полностью ей доверять, и он отказывался брать на себя серьезные обязательства, обманываясь подозрением, что она может унизить его, как это сделала жена. Он уже начал воображать, что теперь это как раз и произошло. Если бы он был влюблен в нее, доверие последовало бы за влюбленностью автоматически. И даже, пожалуй, он не боялся бы быть униженным, если бы очень хотел ее. Более очевидное предостережение зародилось инстинктивно, подсказывая ему, что Роза не для него. Он опасался, как бы не пришлось убедиться в обоснованности своих сомнений.
Но с тех пор как выяснилось, что она ушла, он не скучал по ней так, как скучает мужчина по женщине, которую он действительно любит. Да, он был озабочен. Но Роза становилась все менее и менее важной для него. Более того, ее исчезновение не стало для него концом света, а, наоборот, подарило ему возможность видеть Мэгги.
Он понял, когда пробудились его чувства к ней, но до прошлой ночи не признавался себе в них. И вот однажды его осенило, и он был шокирован тем, насколько сильно хотел ее.
Майк с жадностью глотал спагетти, как будто утолял не просто голод, но и голод, который возбудила в нем Мэгги. Но утолить его было вряд ли возможно, он знал об этом очень хорошо. У Мэгги был муж на Корфу, и она была предана ему, несмотря на то что брак их счастливым не назовешь. Для нее это было в порядке вещей. Когда все это окончится, она возвратится домой на Корфу к своему мужу, к их небезупречному браку.
Новости закончились, передавали прогноз погоды. Холодный фронт двигался к юго-западу. «К юго-западу и ко мне», — думал Майк.
На экране вновь появилось лицо диктора. Майк по-прежнему слушал вполуха, но заметил, как дрогнул голос ведущего новостей:
— Человек, упавший с висячего моста предыдущей ночью, был опознан как местный диктор и музыкант Брендан Ньюман.
Майк застыл, не донеся до рта вилку, с которой свисали спагетти. На мгновение он подумал, что, должно быть, ослышался, но нет, на экране появилась фотография Брендана. Майк тупо уставился на нее, все еще не в состоянии осознать услышанное. Фотография исчезла, диктор перешел к следующей теме, заговорив снова бесстрастно. Но у Майка в голове эхом отдавалось прозвучавшее минуту назад.
Брендан мертв. Брендан — человек, который упал с висячего моста. Нет, не упал — спрыгнул. Никто не падал с моста случайно, по крайней мере, он не слышал такого никогда, если не иметь в виду несчастные случаи на производстве. Если Брендан сам переступил черту… это неспроста. Но почему, черт возьми, он поступил так? Если только…
Роза, подумал Майк. Но не знал, как ему вести себя после исчезновения Розы.
Таким образом, он выбрал самый малодушный путь и покончил жизнь самоубийством.
Майк положил вилку, обвитую спагетти. Аппетит пропал.
Знает ли Мэгги, подумал он, слушала ли она новости?
Он подошел к телефону, снял трубку и положил ее обратно. Если бы она знала, то, конечно, позвонила бы ему; а если не знала, то не стоит сообщать ей это по телефону. Она наверняка ужасно расстроится, лучше, если он будет с ней рядом.
Майк отнес остатки ужина на кухню, выбросил их в мусорный бачок, а блюдо и кастрюли сложил в раковину. Взяв куртку и ключи от машины, он вышел, хлопнув дверью.
Мэгги новости не смотрела. Когда в коттедже уже не осталось уголка, где можно было бы навести порядок, она отправилась на длительную прогулку, а вернувшись, включила радио, заполняя пустоту музыкой и несвязной болтовней, сделала себе сандвич и съела его.
Она удивилась и немного встревожилась, когда услышала стук в дверь. Трудно было вообразить, кому она могла понадобиться, если только не полиции. С опаской она открыла дверь и увидела Майка.
Ее первой реакцией было облегчение. Потом она заметила, какое хмурое у него лицо, говорившее без слов, что произошло что-то серьезное, и страх вернулся к ней.
— Майк! В чем дело? Что случилось?
— Давай войдем в дом. — Он повел ее на кухню. — Сядь, Мэгги.
Она продолжала стоять.
— В чем дело?
Он понял, что она ничего не знает.
