Рут Сабертон - Кэти Картер ищет принца
Но трудно не переживать, если любимый мужчина уехал за много миль, будучи в полной уверенности, что ты предпочла ему тщеславного богача. Я бы отдала что угодно, лишь бы сидеть сейчас рядом с Олли в машине и чувствовать на щеке его теплое дыхание, а на руке — прикосновение длинных сильных пальцев. Мы бы варили суп на походной плитке, слушали шум волн и занимались любовью под звездами…
Заставляю себя очнуться — боюсь, я начала размышлять вслух, потому что несколько прихожан в испуге смотрят на меня. Должно быть, я и впрямь бездушная, если способна в такой час беспокоиться о собственной личной жизни. Но последнее, что сделала Джуэл, — так это позволила нам с Олли остаться наедине. Она все знала. Конечно же.
Она понимала, что я просто не могу жить без него.
— Ты идешь? — спрашивает Мэдс, когда служба заканчивается, и кивком указывает в сторону паба: — Нас ждет приятный вечер.
Поскольку Джуэл завещала содержимое своего внушительного винного погреба добрым жителям Трегоуэна, я ни минуты в этом не сомневаюсь.
— Подожди немного… Только соберусь с мыслями.
Мэдс обнимает меня.
— Не спеши, подружка. Мы тебя подождем.
Засунув руки поглубже в рукава теплого пальто, я медленно бреду к морю — вдоль гавани, мимо ящиков, сложенных словно детские кубики. Я морщусь, почуяв запах рыбы, и осторожно пробираюсь среди свернутых веревок и натянутых тросов на причале, который далеко выдается в море. Со стороны «Русалки» доносятся голоса — поминки по Джуэл набирают обороты. Гай, устроившись у окна, энергично машет и что-то кричит, указывая в сторону пляжа.
— Сейчас приду! — отвечаю я и отворачиваюсь. Нужно побыть одной хотя бы пару минут, собраться с духом. А потом вернусь в паб и буду слушать, как гости расхваливают Джуэл и гадают, что сказано в завещании.
Я не хочу знать, что предназначила для меня тетушка, потому что делить ее имущество — значит признать, что она действительно умерла, а не отправилась в Сен-Тропез или Нью-Йорк за покупками. Хотя, учитывая мое невезение, можно предположить, что Джуэл завещала мне питона. Я уже свыклась с кукишами от судьбы.
Начинает идти дождь — легкая корнуоллская морось, от которой промокаешь сильнее, чем от настоящего ливня. Волосы начинают завиваться, на пальто повисают капли, и от него пахнет мокрой шерстью.
Я перебираюсь через корзины с сетями, дохожу до конца причала и — точь-в-точь как Мэрил Стрип из «Женщины французского лейтенанта» — шагаю по гальке. На волнах покачиваются рыбачьи лодки, а над головой скользят и ныряют чайки, словно пернатая эскадрилья. На маленькой полоске пляжа резвится рыжий сеттер, который кажется огненным на фоне серых сумерек. Собака лает, а ее хозяин, в надвинутом на лицо капюшоне, бросает палку. Я почти верю в то, что вижу Олли и Сашу.
Если бы. Во второй раз чуда не произойдет.
Тем более в третий.
Добравшись до конца причала, я смотрю в воду, которая сегодня гневного зеленого оттенка. Она кипит и пенится, ударяясь о волнорез. На воде качается чайка, которая, судя по виду, страдает от морской болезни. Пена напоминает рекламу шампуня…
Я смотрю на море, и мысли куда-то уносятся. Так много событий за короткое время. Разрыв с Джеймсом, опухоль, отъезд из Лондона, «роман» с Гэбриелом, смерть Джуэл, уход Олли… Список кажется бесконечным, и я устала, страшно устала, пытаясь постичь смысл происходящего. Раньше я бы достала записную книжку и написала что-нибудь успокаивающее, но в последнее время дар меня покинул.
И не только он.
Я закрываю глаза и делаю медленный вдох. Не стану плакать. Иначе не смогу остановиться.
— Как красиво, — говорит кто-то за спиной.
Горе меняет людей, но я готова поклясться, что это голос Олли. Я чувствую пристальный взгляд — он буквально обжигает.
— Чудесное место, — соглашаюсь я.
— Я не о деревне.
Я оборачиваюсь и кричу от радости. Олли действительно здесь, на лице у него — очаровательная кривая улыбка, на щеках играют ямочки, вокруг глаз — лучики. Саша крутится под ногами и так оглушительно лает, что целая стая чаек, отчаявшись устроиться на крыше магазина, срывается с места и громко кричит в знак протеста.
Зато я и не думаю протестовать, когда Олли притягивает меня к себе.
Вот еще.
— Прости, — говорит мой любимый. — Кэти, пожалуйста, прости.
Он касается моего лица, целует в лоб, в нос, в мокрые щеки и, наконец, в губы.
— Все будет хорошо, Кэти, — шепчет Олли в промежутке между поцелуями. — Все будет хорошо…
Губы у него мягкие, как свежий хлеб, но гораздо аппетитнее. Я целую его в ответ и боюсь выпустить из объятий, как будто Олли вновь исчезнет. Саша носится вокруг как сумасшедшая.
— Прости, — снова и снова повторяет Олли. — Прости, что так сорвался. Я не знал, что Джуэл умерла. Вел себя как полный идиот, потому что страшно ревновал к Гэбриелу. Ты сможешь меня простить?
— А ты прости, что я не призналась сразу, — говорю я. — Я хотела сказать, что Гэбриел гей, но не успела…
— Ого! — У Олли глаза лезут на лоб. — Ну-ка повтори. Гэбриел Уинтерс — гей?
— Они с Фрэнки вместе уже давно. Гэбриел платил мне, чтобы я притворялась его подружкой. Что-то вроде подработки на лето. Честное слово. Мы никогда не были настоящей парой.
У Олли буквально отвисает челюсть.
— Ты видел сегодня утреннее шоу? — спрашиваю я. — Гэбриел признался Филу и Холли. И всей Британии. Неужели не видел?
Он явно недоумевает.
— Не видел?
Кэти, у меня обычный трейлер. Там нет телевизора.
Слава Богу, хотя бы плитка есть.
— Но если ты не видел эту передачу, — говорю я, глядя в его кофейные глаза, — если ничего не знаешь… то почему ты здесь?
Олли ласково гладит мою щеку.
— Я увидел в «Таймс» некролог. Мне сделалось так горько при мысли о том, что ты сейчас одна… Я знаю, как ты любила Джуэл. Вдруг стало плевать на Гэбриела, плевать на все — лишь бы снова увидеться с тобой.
Он целует меня и тут же отстраняется, качая головой.
— Скажи что-нибудь, — шепчу я. — О чем ты думаешь?
О том, что это потрясающе. Надо же, Фрэнки хранил секрет Гэбриела. Он ведь болтлив как сорока. Олли удивленно свистит. — Гэбриел Уинтерс действительно гей и встречается с Фрэнки?
Я киваю:
— Они настоящая пара. У них даже есть пудель по кличке Пушок. Конечно, я сделала глупость, когда согласилась на предложение Гэбриела, Ол, но я ведь действительно думала, что ты помолвлен… — От мучительного воспоминания перехватывает горло. — Думала, что опротивела тебе…
Черт возьми. Я снова плачу.
— Эй, не плачь, — говорит Олли, продолжая меня целовать. — Все будет хорошо…
