Танцующий в темноте - Т. Л. Мартин
Когда я встречаюсь с ним взглядом, его глаза прикрыты и полны диким голодом.
Боже, похоть обжигает его.
Запрокидывая голову, я хватаю его за плечи и жестко насаживаюсь на него. Жаднее, чем я когда-либо была. Гортанный звук вырывается из его груди, и он приподнимает бедра, толкаясь достаточно глубоко, чтобы заставить меня ахнуть.
Вскоре его руки скользят к моим волосам, и он притягивает мое лицо к своему. Мой ритм замедляется, каждое движение доставляет большее удовольствия, чем предыдущее. Его глаза напряжены, когда он прижимает меня так близко, что наши приоткрытые губы соприкасаются. Мое дыхание наполняет его рот, и он вдыхает каждый мой выдох, как будто они нужны ему, чтобы выжить.
И я думаю, что он смог бы.
Я думаю, мы оба смогли бы.
На этот раз экстаз охватывает меня постепенно, прокатываясь по мне длинными, напряженными волнами. Мои ногти впиваются в его плечи, и стоны наполняют машину, когда я двигаюсь на нем быстрее, гоняясь за каждой каплей наслаждения.
Он втягивает мою нижнюю губу в свой рот, его руки направляют мою задницу и плотнее прижимают мой клитор к нему.
— Дерьмо. Адам.
— Черт.
Он врезается в меня, обвивая руками мои плечи и накачивая так глубоко, что ударные волны одна за другой сжимают мое естество.
Я вскрикиваю, в то же время из него вырывается прерывистый стон, его мышцы дрожат под моими прикосновениями. Мои глаза закрываются, когда покалывание распространяется к сердцевине и расходится по бедрам. Я прижимаюсь к нему.
— Твою мать, — я дышу ему в влажную шею, каждый мускул моего тела напряжен и удовлетворен.
Его грудь прижимается к моей, дыхание тяжелое. Его рука хватает меня за волосы, и он откидывает мою голову назад, чтобы я смотрела на него. Мы разглядываем друг друга, его брови нахмурены, а в глазах мука, и я не понимаю почему.
Проходит долгая минута, прежде чем мое сердцебиение замедляется.
— Адам.
Я сглатываю, мой взгляд перемещается между его глазами и губами.
— Почему ты смотришь на меня как на…
Он прижимается своими губами к моим, его язык проникает в мой рот и переплетается с моим собственным. Поглощая меня, он крадет мое дыхание каждым движением. Мурашки пробегают по коже, мои руки взлетают к его волосам и хватают, дергают, выкручивают.
Его поцелуй плотский, отчаянный и наполнен всей той мукой, которую я видела в его глазах. Наклонив голову, я беру все, что он мне дает, и отдаю ему больше.
Когда он, наконец, отрывает свой рот от моего, он прокладывает влажные, голодные поцелуи вдоль моей челюсти и вниз по шее.
— Я думаю… — его грубый голос вибрирует у моего горла, его руки обвиваются вокруг моей талии и сжимают, как будто ничего другого не существует. — Я думаю, что я… черт, я люблю тебя, Эмми.
Мое сердце громыхает в груди, а в животе совершается тысяча кульбитов. Его слова проникают в кости, наполняя вены жаром, пока я прокручиваю их в голове снова и снова.
Откидываясь назад, я сжимаю его челюсть в своих руках. Его глаза пронзают меня насквозь, за мукой скрывается уязвимость, и его грудь замирает, как будто он не может дышать без моего ответа.
— Да, — наконец шепчу я, мои слова прерываются от эмоций. — Я тоже, черт возьми, люблю тебя.
Он сглатывает, его глаза темнеют, пока мои слова повисают в воздухе, и я прижимаюсь к его груди. Он держит меня так долгое время. Так долго, что мои глаза, наполненные слезами, закрываются.
Давление нарастает и вибрирует под кожей. Оно достаточно сильное, и я уверена, что оно не предназначено только для одного человека.
Он сжимает меня крепче, и я прижимаюсь носом к его шее.
У нас есть все, что нужно для выживания.
— Каждый желает вознестись.
Но именно благодаря нисхождению ты видишь истину вблизи.
— Майя Луна
Я сжимаю пальцы вокруг ладони Адама так сильно, что они наверняка причиняют ему боль. Он не останавливает меня.
Может быть, он знает, что мне нужна эта маленькая, осязаемая вещь прямо сейчас. Может быть, ему это тоже нужно.
Грязь и сухие листья хрустят под ногами, протестуя против каждого нашего шага. Даже земля призывает уйти. Нас окружают километры деревьев, длинных и тонких, отбрасывающих тени во всех направлениях, как будто пытающихся отпугнуть. Облака над головой серые и мутные, солнца нигде не видно; по крайней мере, это один из уголков природы, который принимает нас. Мягкие капли воды падают на землю и украшают кожу. Это должно быть красиво.
Если бы мы были где-нибудь в другом месте, так бы и было.
Прошло четыре месяца с тех пор, как были опубликованы новости о Мише. Я не отслеживала истории, но версии нашего прошлого преследуют нас повсюду.
Некоторое время мы получали несанкционированные статьи в той гостинице, где мы остановились. Мы знали, что Райф пересылает их нам, потому что подпись Sofia его почерком внизу выдавала его. Когда он понял, что Адам и Феликс смогли вычислить местоположение его и Стеллы, независимо от того, сколько раз они переезжали, я думаю, он струсил, потому что отправил открытку. С Северного полюса. С фотографией. Там тоже была записка, но это была всего одна строчка, и предназначалась она не мне. Во всяком случае, не напрямую.
Судьба всегда находит тех, кто бежит от нее. А пока прощай, мой старый брат и друг.
С тех пор мы ничего о нем не слышали. Но даже без Райфа Миша повсюду. Гражданские все еще говорят об этом, распространяя слухи приглушенным шепотом и неодобрительными взглядами. Как будто они прочитали об этом в журнале сплетен о знаменитостях.
Я слышал, что женщина утопила свою дочь, чтобы они могли умереть вместе, как некий заключительный поэтический акт.
Я скажу тебе кое-что, люди в наши дни слишком доверчивы. Именно поэтому я никогда никуда не хожу без своего 9-миллиметрового.
Это заговор. В каждом городе есть целые общества, секретные подземелья, которые ждут, чтобы забрать наших детей, даже сейчас. Мы никогда больше не будем в безопасности.
Ты можешь поверить, что они называют его Призраком Миши? Называть и восхвалять человека, ответственного за все эти исчезновения, как будто он какой-то герой?
Убийца — вот кто он есть. Такой же
