Наталья Миронова - Глаза Клеопатры
— Это случилось, когда мне было семь лет, — начала Нина. — Я пошла в первый класс и подружилась с Тамарой. Это было хорошее время: моя мама еще сама ходила. Сама шила. Это потом у меня ни минуты не стало свободной, а в первом классе… Короче, как-то раз после школы мы прибежали домой к Тамаре, уж не помню зачем. Она живет на бульваре в большом сталинском доме со статуями. Его часто в кино показывают как примету эпохи. Ну, Тамарину маму ты знаешь.
Напряженно слушавший Никита кивком подтвердил, что знает.
— Она очень властная, деспотичная женщина. Правда, ко мне она всегда относилась по-доброму, — продолжала Нина. — Но в тот день… Мы ворвались в квартиру такие веселые… А она говорила по телефону и совершенно нас не замечала. Меня поразило, что она плачет. Она говорила по телефону, и у нее слезы катились по щекам. Она смотрела прямо на меня и не видела. Говорила кому-то в трубку: «Он опять ушел». Я сразу поняла, что она говорит о Тамарином отце. Он несколько раз уходил из дома — это я уже потом узнала — и возвращался, но в конце концов ушел совсем. А тогда я впервые увидела, как она плачет и переживает. Как видишь, я этот случай помню до сих пор. Я стояла, смотрела, как она плачет, и… Знаю, это звучит смешно, но я дала себе нечто вроде клятвы. Сказала себе, что меня никто и никогда не заставит вот так плакать.
— То есть ты дала обет безбрачия? — криво усмехнулся Никита.
Она сразу замкнулась, выставила колючки.
— Я так и знала, что ты не поймешь.
— Ошибаешься, я все прекрасно понимаю. Даже не буду говорить, что она — Тамарина мама — сама во всем виновата. В таких случаях всегда виноваты двое. Мой отец тоже ушел из семьи, и я тебе уже рассказывал, как это отразилось на моей матери. Но бабушка уверяла, что я на него совершенно не похож. Нина, послушай, — заговорил он горячо, — я ни за что на свете не причиню тебе боль. Я скорее готов сам пострадать. Я понимаю, тебе страшно, но ничего, это пройдет. Ты привыкнешь. Пора тебе выбираться из своей ямы. А в коммуналку ты все равно больше не вернешься. Я ее расселю.
— Супермен! — насмешливо фыркнула Нина, высвобождаясь из объятий.
— Да какой я супермен! — с досадой воскликнул Никита.
Она натолкнула его на новую мысль. Он возбужденно вскочил и опять прошелся по комнате. Кузя жалобно заскулил, видя, что они ссорятся. Никита наклонился к нему и ласково потрепал по голове.
— Ничего, старик, прорвемся. Нина, послушай. — Он снова сел. — Я без тебя жить не могу. Я просто сдохну. Околею. Думаешь, я преувеличиваю? Ничего подобного. Помнишь, я тебе рассказывал про женщину-психиатра? — заговорил он торопливо. — Ну, как я показывал ей Оленьку?
Нина кивнула.
— Это Данина бабушка, — продолжал Никита. — И она дала мне три года.
— Три года чего? — нахмурилась Нина.
— Три года жизни. Два уже истекли. Нет, физически я здоров, — уточнил Никита, — но я не умею отдыхать. Я трудоголик. Это ничуть не лучше любой другой зависимости. Я работал как безумный и не мог остановиться. Сперва, когда я только начинал, мне надо было прорваться, раскрутиться, утвердиться… Потом я воевал с конкурентами. До сих пор воюю, но теперь им меня уже не достать. Потом я на работе прятался от Оленьки. В общем, втянулся… а может, всегда был такой. Мне сорок три года. У меня нет ни жены, ни детей. Она сказала, что это очень опасно. Софья Михайловна, Данина бабушка.
— Погоди. Но у тебя же есть яхта… — робко возразила Нина.
— А у меня и на яхте есть ноутбук, — с горечью усмехнулся в ответ Никита. — Отстоял свою вахту — и к компьютеру. Только с тобой я бросил эту вредную привычку. Вот мы с тобой сколько пробыли в Литве? Чуть больше трех недель. За все это время я не прикасался к компьютеру. Ты что, мне не веришь? — спросил он, вглядываясь в ее лицо. — Давай я тебя с Софьей Михайловной познакомлю, она подтвердит. Нет, я тебя с ней обязательно познакомлю, мы ее на свадьбу позовем. Но сперва скажи: ты мне веришь?
— По-моему, ты все это выдумал. Насчет моего благотворного влияния, — пояснила Нина. — Я только прибавила тебе работы.
— А я, заметь, не возражаю. Отдых, как сказал кто-то умный, это умение переключаться на другие занятия. Послушай, нас просто Бог вместе свел. Смотри, сколько совпадений: Маклаков, Зоя Евгеньевна, Оленька, Чечеткин…
— Сплошной негатив, как говорят наши политтехнологи, — вставила Нина.
— Ну, допустим, но суть-то не в этом! — втолковывал Никита. — Мы были обречены на эту встречу! И потом, почему сплошной негатив? Мы оба, хотя и не вместе, были на концерте Курентзиса… и бог знает на скольких еще концертах. Твоя подруга вышла замуж за моего друга. Если бы ты не попала в тюрьму, мы бы познакомились на свадьбе.
— На свадьбе ты бы меня не заметил.
— Откуда ты знаешь? В Литве я на тебя сразу запал, с первого взгляда. — Никита посмотрел на Кузю. — Вот кто нас познакомил. Наш главный позитив. — Он вдруг вскочил и опустился на корточки перед псом. — Выручай, Кузнец. Меня она не слушает. Может, хоть ты на нее повлияешь? Отдашь ее за меня замуж, а? Я тебя посаженым отцом сделаю.
— Тяф! — ответил Кузя и подал Никите лапку.
У Никиты сердце замерло и рот открылся сам собой. Справившись с изумлением, он осторожно взял пальцами хрупкую мохнатую конечность.
— Ты видела? — обернулся он к Нине. — Нет, ты это видела? Это не я, это он сам! Все, теперь тебе не отвертеться! Пацан сказал — пацан сделал!
— Тише, не кричи. Кузя не переносит крика, у него очень чуткий слух. — Нина подошла, присела рядом с Никитой на корточки и нежно провела ладонью по золотистой собачьей головке, приминая тотчас же вновь вставшие торчком острые ушки. — Хочешь выдать меня замуж, да, Кузя? Хочешь сбыть меня с рук, да?
— Не морочь голову псу! Что значит «сбыть с рук»? Он при тебе останется. Или ты при нем, я уж не знаю. «Ведь нельзя же, согласись, поместить всю свою привязанность в собаку», — хитро прищурился Никита, вновь цитируя бессмертную книгу. — Спасибо, друг, — опять обратился он к Кузе. — Век не забуду!
Он распрямился и обнял Нину. Несколько минут они стояли обнявшись и молчали.
— Давай вещи перенесем в мою спальню, — предложил Никита. — В нашу, — уточнил он.
— Может, это неудобно? — встревожилась Нина. — Я уже привыкла к этой комнате… Мне очень нравится этот столик.
— Есть еще один вариант. Идем. — Никита схватил ее за руку и потянул за собой. Они вышли из комнаты, в коридоре он толкнул какую-то дверь. — Вот смотри. Это Ольгина бывшая спальня.
Нина с интересом огляделась. Средних размеров комната неправильной формы, с множеством интересных ниш, была совершенно пуста. О прежней хозяйке напоминали разве что шелковые китайские обои, расписанные вручную райскими птицами, и золоченая лепнина на потолке.
