Лорен Вайсбергер - Месть носит Prada

Все трое заговорили разом.

– Извините за вторжение, но я стучала, и никто…

– Привет, Энди. Давненько тебя у нас не было. Неси Клем сюда, поздороваться с дядей…

– Энди? Что ты тут делаешь? С Клем все в порядке? Ты же знаешь, что…

Тут все замолчали, тоже одновременно. Повисшую паузу прервала Энди.

– Видимо, вы не слышали, как я стучала. Я принесла Эм фотографии, они понадобятся ей завтра за обедом.

Взяв Клем на руки, Энди прошла в гостиную. Сидевший на низком диване Макс поднялся на ноги и расцеловал жену и дочь. Энди оглядела его костюм и портфель, заметила встревоженное выражение на лице и в присутствии Майлса не стала спрашивать, почему муж так рано освободился. На работе у него сейчас не ладилось, она это знала. Макс давно не приходил домой раньше восьми-девяти вечера и страшно расстраивался, что не успевает пообщаться с Клем перед сном. И вот сейчас он оказывается средь бела дня на диване в гостиной Майлса, в руке у него стакан «Снэппи», а вид при этом такой, будто его застали в чужой спальне со спущенными штанами.

Клем восторженно взвизгнула, когда Макс протянул к ней руки, но что-то заставило Энди теснее прижать к себе дочь. Она повернулась к Майлсу.

– А что здесь происходит? – как можно небрежнее спросила она. Никто из мужчин не сделал попытки объяснить, почему Макс не на работе, а Майлс не в Лос-Анджелесе. И почему на лице мужа выражение вины?

– Ничего особенного, – заверил Майлс, хотя его интонация заставляла предположить как раз обратное. – Давай фотографии, я передам Эм, как только она…

– Что передашь? – послышался голос Эмили, и через секунду она вошла в гостиную, нагруженная папками, блокнотами и бутылкой воды. Она была в спортивном костюме, толстых носках, в очках, немытые волосы совсем не гламурно собраны на макушке, на лице ни следа макияжа. Она выглядела как черт-те что.

Энди так поразил внешний вид подруги, что она не сразу вспомнила, что Эмили, по идее, сейчас сидит на взлетной полосе в О’Харе. При виде Энди шок на лице Эмили сменился паникой.

– Энди, что ты тут делаешь? – потрясенно спросила она.

– Что я тут делаю? Принесла тебе фотографии. А вот ты что тут делаешь?

Наступила тишина. Энди с ужасом увидела, как все трое обменялись взглядами.

– Что происходит? Что-то не так, верно? – Она повернулась к Максу: – Ты заболел? Что-нибудь на работе?

Снова молчание.

Наконец Макс сказал:

– Нет, Энди, ничего такого, э-э-э, не случилось.

– Но вы же явно не сюрприз мне планируете на день рождения. Почему такие тайны?

Снова быстрый обмен взглядами.

– Может быть, кто-нибудь уже начнет говорить, а то ситуация становится откровенно странной?!

– Ну что ж, полагаю, вас можно поздравить, – произнес Майлс, проведя рукой по волосам. – Вы с Эмили официально стали успешными предпринимателями, не говоря уже о том, что вам удалось немало зарабо…

– Майлс! – резко сказала Эмили, кинув на мужа предостерегающий взгляд.

– Извини, а это ты к чему? – спросила Энди, поглаживая Клем по спинке и оглядывая присутствующих.

Макс начал оглядываться в поисках пальто.

– Энди, давай отвезем Клем домой, ей уже пора ужинать, и дома я все тебе объясню, хорошо?

Энди покачала головой.

– С Клем все в порядке. Объясните, что происходит. Эмили, что значит «официально стали успешными предпринимателями»?

Никто не ответил.

– Эмили! – Энди слышала, как в голосе помимо воли прорвались истерические нотки. – О чем он говорит?

Эмили указала Энди на диван и присела сама.

– Мы подписали контракт.

– Что?! Кто это «мы»? Какой контракт? – И тут ее как громом поразило: – С «Элиас-Кларк»? Ты нас продала?!

Макс снова оказался рядом, он попытался взять Клем на руки, а когда Энди отказалась отдать дочку, стал теснить жену к дверям:

– Идем, дорогая, я все объясню по дороге. Давай уложим малышку в…

Энди смерила Макса горящим взглядом:

– Перестань затыкать мне рот и немедленно скажи, что тут творится! Ты знал? Ты об этом знал? Ты знал, что она собирается подписать от моего имени, и ты ей позволил?

Эмили сладко и снисходительно улыбнулась, давая понять, что, по ее мнению, подруга слишком бурно реагирует.

– Энди, дорогая, не будешь же ты сердиться на меня за то, что я принесла тебе небольшое состояние? Все будет так, как мы говорили, – у тебя по-прежнему будет время и возможность писать, о чем хочешь и когда хочешь, и больше видеться с Клементиной…

– Как раз об этом мы не говорили, – перебила Энди. Ее недоверие росло с каждой минутой. – Это ты так решила, а я с тобой не согласилась. Откуда у меня будет больше времени? Ты что, с Луны свалилась? Я же окажусь на положении заложницы! Мы обе окажемся!

Эмили ударила ладонью по спинке дивана.

– Ну как же можно так узко мыслить и близоруко смотреть на ситуацию! – Опять это словечко! – Все согласились, что это правильное решение, и я его приняла. Я не стану извиняться за то, что действовала в наших с тобой интересах!

Энди не поверила своим ушам. Происходило что-то невозможное, и это не укладывалось в голове. К глазам подступили злые слезы.

– Я этого не сделаю, Эм. Звони им прямо сейчас и признавайся, что ты подделала мою подпись. Никакой сделки не будет. Немедленно звони, сию же секунду!

Энди видела, как Эмили посмотрела на Макса с выражением «Ты ей скажешь, или мне сказать?».

Клементина заплакала. Энди крепилась изо всех сил, тоже готовая разрыдаться.

Эмили округлила глаза.

– Я не подделывала твою подпись. За тебя подписал Макс.

Энди резко обернулась. Макс втянул голову в плечи, но тут Клементина завопила во всю мощь своих легких, сжав маленькие кулачки и широко открыв рот.

– Энди, дай мне ребенка, – попросил Макс успокаивающе.

– Убери от нее свои грязные лапы, – прошипела Энди отстраняясь. Она сунула руку в карман джинсов и с облегчением нащупала соску. Ротик Клем жадно сомкнулся вокруг нее, и малышка затихла.

– Энди, – умоляюще начал Макс. – Позволь мне объяснить.

Отвращение пронзило ее, как электрошок. Его слова, умоляющий тон, раскаяние – это было невыносимо.

– Как можно объяснить то, что ты подделал мою подпись на контракте, который, как тебе было известно, я не подпишу?

– Энди, дорогая, не преувеличивай! Я не подделывал твою подпись. Я никогда бы на это не пошел.

Эмили кивнула:

– Конечно, нет.

– Тогда что конкретно ты сделал? Ручаюсь, я-то ничего не подписывала!

– Ничего плохого. Как ты, несомненно, помнишь, мои инвестиции в «Декольте» обеспечивают мне восемнадцать процентов голосующих акций, поэтому к чему мне…

– О нет! – ахнула Энди, начиная понимать. Когда они создавали корпорацию и согласились принять начальный капитал от инвесторов, протокол о намерениях был прописан предельно четко: треть принадлежит Энди, треть Эмили, и инвесторы совокупно получают тоже треть. Из этой инвесторской трети на долю Макса приходилось восемнадцать процентов. Ни Эмили, ни Энди об этом не беспокоились, потому что контроль над компанией оставался у них: две трети перевесили бы в любом голосовании. Но Энди и в страшном сне не могло присниться, что Макс встанет на сторону Эмили. Соглашаться с Эмили – ладно. Пытаться повлиять на Энди – пусть. Но фактически отстранить жену от принятия решения и подписать контракт за ее спиной? Такого Энди даже не могла вообразить. Она мгновенно подсчитала: у Эмили и Макса пятьдесят один процент акций.