Джессика Бейли - Не отпускай любовь
— Конечно.
Но как она могла почувствовать себя лучше здесь, в городе, где умер ее отец и где жила ее мачеха? Глория убеждала себя, что Ливерпуль достаточно большой город и что она не увидит свою мачеху. И потом, они ведь вернутся в Лондон сегодня же…
Глорию охватило чувство вины при мысли о женщине, которая когда-то была близка ей и которая была так же одинока в этом мире, как и сама Глория. Она тряхнула головой, чтобы отогнать эти мысли. Возможно, однажды она позвонит мачехе, может быть, даже повидается с ней. То, что произошло два года назад, уже не имело для нее такого значения. Благодаря Джонатану.
Пока они ехали в машине от аэродрома, Глория не проронила ни слова. Когда они подъехали к ресторану и зашли в фойе, Глория извинилась и прошла в дамскую комнату. Посмотрев на себя в зеркало, Глория ужаснулась.
— Ради бога, хотя бы губы помадой подведи, — прошептала она самой себе.
— Ты всегда разговариваешь сама с собой?
Увидев в зеркале отражение другой женщины, Глория чуть не упала в обморок. Это было вполне вероятно, что они встретятся, но она не хотела в это верить.
— Элизабет, — выдохнула она. Женщина, которая была всего на тринадцать лет старше Глории, которая стала ей матерью и другом, улыбнулась.
— Да, для меня это тоже неожиданность. Когда ты прошла мимо меня, я подумала, что у меня галлюцинация. Я совершенно не ожидала увидеть тебя здесь. Почему-то я не думала, что ты решишься вернуться в Ливерпуль.
— Я… здесь в гостях.
Никогда в жизни Глория не чувствовала себя настолько ошеломленной. Она была уверена, что, если чуть пошевельнется, то немедленно упадет, и почувствовала, как прежняя жизнь снова втягивает ее в свой водоворот, вонзается в нее сотнями кинжалов, заставляя сердце истекать кровью. Неужели она была настолько глупа, что думала, будто сможет спрятаться от нее?
— Я убежала, — выпалила она. — А ты осталась, и тебе пришлось отвечать за все одной.
Элизабет пожала плечами.
— Ты знаешь, это оказалось не так уж страшно. Мое дело слушалось в суде, и с меня сняли обвинение в мошенничестве. То же самое было бы и с твоим отцом, если бы он не умер.
Элизабет грустно улыбнулась:
— Я искала тебя, но не могла нигде найти. Глория медленно покачала головой:
— После самоубийства отца я решила, что будет безопаснее поселиться в большом городе, где меня никто не знает. Я выбрала Лондон.
Мачеха удивленно посмотрела на нее:
— Ты уехала в столицу? А я почему-то думала, что ты прячешься где-нибудь в глуши.
Глорию охватило чувство вины. Она опустила глаза.
— Прости.
Элизабет протянула к ней руку, но тут же убрала.
— Мы не были преступниками, Глория. Ни ты, ни я, ни твой отец. — Она снова улыбнулась, на этот раз более радостно.
— А ты не изменилась. Может быть, немного похудела, и глаза стали еще больше. — И тихо добавила: — Кажется, это было в другой жизни.
— Да, в другой. — Глория почувствовала, что у нее в глазах закипают слезы.
Минуту обе женщины боролись с переполнявшими их чувствами. Элизабет первой удалось побороть замешательство:
— Мы не можем здесь оставаться навсегда, сказала она.
Глория кивнула. Однако она должна сказать еще кое-что. Глубоко вздохнув, она посмотрела на свои руки и сказала:
— Я так сильно испугалась… Но не хотела, чтобы ты отвечала за все.
На этот раз Элизабет все-таки дотронулась до руки Глории.
— Поверь, я никогда не хотела скомпрометировать тебя. Сначала я закрывала глаза на то, что делал твой отец. Потом… уже было невозможно что-либо исправить. Но я понимаю, сколько было принесено уже вреда, и все это открылось. Я не нашла лучшего способа исправить положение, как выступить открыто в его защиту.
Она помолчала, изучая шелковую обивку диванчика, на котором они сидели.
— И сейчас некоторые утверждают, что я, кроме мошенничества, занималась еще и проституцией. Но я могу с этим справиться. — Она улыбнулась. — У меня теперь своя фирма, мы нанимаем временных рабочих по обслуживанию офисов. Она работает довольно неплохо, во всяком случае, клиенты не жалуются. — Она снова помолчала. — Я не могу выразить, как мне жаль, что все так случилось. Но мне действительно больно. Надеюсь, ты когда-нибудь поверишь мне.
Глория энергично замотала головой.
— Не надо, Лиз. Это мне должно быть стыдно. Я же убежала, а ты осталась. — Она сжала руку Элизабет в своих руках. — Я должна была остаться рядом с тобой.
Элизабет погладила ее ладонь.
— Ты любила своего отца. Ты не поверила мне, когда я говорила, что у него могут быть неприятности. — Она вздохнула. — Да, тебе было лучше остаться, но ты была сломлена: сначала его виной, потом его смертью. Ты была в отчаянии, и я не знала, как тебе помочь. Ты так страдала, весь твой мир рушился на моих глазах, а я ничего не могла изменить, хотя вовсе не хотела причинять тебе боль. Глория кивнула.
— Я знаю. — Она попыталась улыбнуться. Теперь я знаю, что отец хотел навязать тебе свой образ жизни. Он всегда мечтал быть… более преуспевающим, заработать больше денег.
Она снова тряхнула головой, обуреваемая сразу несколькими чувствами: разочарованием, грустью, раскаянием, жалостью к отцу.
— Его тянуло к людям, которые говорили о «легких» деньгах и о «легких» способах их заработать. Отмывание денег. Как он мог не думать о том, что с такими знакомыми он обязательно окажется втянутым в преступление? Устраивал вечеринки и приглашал сомнительных людей. Позволял играть в незаконные азартные игры. Это было ужасно. Он думал, что станет важным, богатым, уважаемым.
— Но ему самой судьбой было предназначено ничего этого не иметь, — мягко сказала Элизабет. — Долгое время мне было очень больно думать о том, что он покончил жизнь самоубийством, но потом я поняла, что это неизбежно должно было произойти. Он жил в воображаемом мире. Действительность его убила.
Глория издала звук, похожий одновременно на смех и на всхлип.
— Он всегда был мечтателем, который ненавидел реальность, — с грустью продолжала Элизабет. — И совершенно запутался. Но я все равно его любила.
— И поэтому ты позволила ему втянуть себя в его дела, принимала участие в вечеринках его клиентов. — Глория вздохнула. — Я начала это понимать совсем недавно. Мне было гораздо проще винить во всем тебя, а не отца. — Она с раскаянием посмотрела на Элизабет. — Я все-таки верю, что он не думал, что все зайдет так далеко.
— Майкл должен был бы знать, что ты не сможешь остаться в стороне, что вся эта грязь коснется тебя. Но он был мечтателем, и не очень умным. Он не понимал, как тебе пришлось туго, когда ты потеряла мать.
