Мелисса Натан - Гордость и предубеждение Джасмин Филд
Она и не ожидала, что так страшно устанет. Гарри продолжал что-то писать, но Джаз решила, что с нее хватит. Ей было уже все равно — страшно захотелось домой.
— Что ж, тогда пока, — сказала она Мэту Дженкинзу.
— О-ля-ля, — произнес он развеселым голосом — один только нос его сохранял спокойствие в этом разудалом теле. — А ты была ничего.
Джаз поблагодарила продюсера, понимая, что сама еще не достигла той известности, чтобы в ответ тоже бросить комплимент. Она посмотрела на Гарри. Тот все еще писал. Она вышла из комнаты, демонстративно напевая себе под нос, не взглянув даже на Сару Хейз.
ГЛАВА 3
— Ладно, Джорджия, спасибо тебе за манго, — сказала Мо, и они рассмеялись уже в полном изнеможении. Джаз все еще посасывала ириску, прилипшую к зубам, а Мо только что практически одна приговорила целый пакет шоколадных конфет «а ля эклерчик». Джорджия, которая смела весь зефир, виновато подхихикивала.
Они смотрели на плод манго, который принесла Джорджия. Он лежал на кофейном столике в обрамлении многочисленных ярких цветных фантиков от конфет. Девушкам было лень его чистить.
— Манго напоминает мужчину, — изрекла Мо.
— Чем же это? — заинтересовалась Джорджия.
— А тем, что столько усилий нужно приложить, чтобы его вскрыть, а внутри-то — камень.
Джаз ухмыльнулась:
— Ты забыла добавить, что и на вкус — полное дерьмо, которое к тому же потом самой же приходится и убирать.
Мо фыркнула, и обсыпка последнего эклера осела у нее на носу.
— А я люблю манго, — мягко улыбнулась Джорджия.
На секунду девушки уставились в экран телевизора, звук которого был выключен.
Квартира на Вест-Хемстед принадлежала Мо. Она была светлая, уютная и изрядно обшарпанная. Мо купила ее пять лет назад, как раз перед последним бумом, тогда ее мать умерла и оставила дочери солидную сумму.
Джаз нравилось жить здесь. Все близко: пятнадцать минут — и она уже в самом сердце делового Лондона, полчаса — и ты в Брайтоне. А когда ей хотелось пообщаться с подругой, Мо всегда была рядом. Она частенько блаженствовала в своей комнате с классной тахтой и книжными полками, которые легко убирались, если вдруг требовалось больше места. К тому же всего в пяти минутах отсюда, на соседней улице, жила Джорджия. Джаз просто обожала эту квартиру.
Джорджия отвернулась от экрана.
— Ты заметила на прослушивании роскошного блондина? — спросила она.
Мо отрицательно покачала головой:
— He-а. Меня занимало тогда лишь одно: где, когда, и как меня стошнит.
Джаз прекрасно знала, о ком говорит Джорджия. «Неужели мистер Мускул получил отставку?» — с надеждой подумала она. Джасмин отвернулась от экрана, где танцевал тюбик зубной пасты, а сверкающие белизной зубы в упоении наблюдали этот номер. Это не так-то легко сделать. Она посмотрела на сестру.
— Почему ты не пошлешь Симона подальше? — решительно спросила она.
Джорджия поморщилась:
— Я боюсь.
— Чего, интересно?
— Не хочу делать ему больно.
«Ну и ну!».
— А сколько подонков делали больно тебе? — сердито спросила Мо.
— Поэтому-то я прекрасно знаю, как ему будет плохо, — начала Джорджия.
— Послушай, — перебила ее Джаз. — Сколько времени вы уже вместе?
— Три с половиной месяца.
«Рекорд!» Только из-за любви к сестре Джаз не расхохоталась во весь голос.
— Дорогая, да брось ты его, — сказала она твердо, но ласково. — Конечно, Симону уже никогда в жизни не найти такой очаровательной девушки, как ты, но он как-нибудь переживет.
Большие светло-голубые глаза Джорджии внимательно изучали ковер.
— Я лучше подожду, когда он сам меня бросит, — тихо произнесла она.
Мо и Джаз взвились.
— Брось его немедленно! — хором закричали они.
— Ладно! — заорала Джорджия в ответ, и обе разом замолчали.
Она поджала под себя длинные ноги, словно желая уменьшиться и тем самым как-то спрятаться от своих проблем. Джаз любовалась старшей сестрой. Светлые от природы волосы так шли ей, еще больше подчеркивая идеальные черты, кожа ее всего лишь после одного сеанса в солярии, куда Джорджия ходила раз в две недели, имела изумительный медовый оттенок. У нее были довольно узкие бедра, прелестная грудь, впалый животик, кожа — персик, тонкая кость и все в таком же духе. Одним словом — совершенство! Изредка, на какую-то долю секунды, Джаз казалось, что она видит свое отражение, только выполненное в другой цветовой гамме и другом формате: вытянутом и утонченном. Волосы Джаз были гораздо темнее, чем у сестры, а фигура отличалась округлыми формами. В отличие от Джорджии, которая смахивала на мальчика — фетиш нынешней моды и средств массовой информации, фигура Джаз была довольно-таки полной — непопулярной в мире моды и прессы, но зато весьма популярной у мужчин. Джаз к тому же унаследовала от отца некоторую прозрачность и бледность кожи и глубокие карие глаза. Джасмин часто с легкой завистью думала, что родись она такой же яркой, как Джорджия, то, возможно, тоже видела бы мир в ярких, чистых цветах. Но вот что касается фигуры Джорджии, тут ни о какой зависти и речи быть не могло. И в этом заслуга их (у Джаз с Джорджией была еще младшая сестра Джоузи) матери Марты. У нее самой была великолепная грудь, восхитительная круглая попка и стройные лодыжки, и она научила своих столь разных дочерей любить свое тело, а ведь это так важно. Своим примером (проявив также в переходный период особую чувствительность) она научила девочек относиться к нему как к бесценному дару природы.
Все трое в полном молчании уставились в телевизор. Джаз думала, как бы лучше «дожать» сестру с Симоном. Но вскоре заинтересовалась тем, что происходило на экране.
Джорджия подалась вперед и указала пальцем:
— Смотрите — это же Эндрю! Я играла с ним в «Лисистрате».
— Ты с ним спала? — спросила Мо.
Улыбка Джорджии не оставляла в этом никаких сомнений.
Джаз в изумлении покачала головой. Есть ли хоть один актер, который избежал этой участи?
До вчерашнего прослушивания Джаз и Мо не особенно интересовались предстоящим благотворительным спектаклем. Но теперь они учинили Джорджии настоящий допрос.
— Спектакль покажут только один раз, в театре короля Георга в районе Вест-Энда, сбор полностью пойдет на разработку новых методов лечения рака груди, — восторженно объяснила Джорджия. — Постановка «Гордости и предубеждения» только часть большого театрального проекта, очень перспективного. Актерский состав — полупрофессиональный, исполнители самые разнообразные: от непрофессионалов, например, журналистов, писателей и художников, до востребованных артистов. На следующий вечер после спектакля планируется пантомима, в которой будут заняты звезды мыльных опер, а под конец дадут пьесу «Нокаут» с лучшими ведущими новостей в главных ролях. Говорят, что для участия в проекте хотят заполучить самого Джереми Пэксмана, который должен выступать в костюме мультипликационного героя. Таким образом, наш спектакль — единственный, где предполагается серьезная игра. Но уникальность этого проекта по сравнению с другими благотворительными акциями состоит в том, что все будет как бы перевернуто вверх ногами: звезды — в зрительном зале, а на сцене как раз люди самых разнообразных профессий. Но главная задача: как заставить всех этих звезд раскошелиться? Фрагменты спектакля покажут в специальной телепрограмме, в зал нагонят уйму тележурналистов, ну и все их камеры, понятно, будут направлены в основном в зал, а не на сцену.
