Дженнифер Грин - Обыкновенный, но любимый
— Э-э… если на то пошло, это она от меня избавилась…
— Неважно, ты спасся от судьбы, которая была бы хуже смерти. Итак. Что случилось после этого?
— После этого я познакомился с Джимом Фаррингтоном. Никогда не встречал плотника лучше!
Я стал у него подмастерьем. Он был упрям как мул, но мастер потрясающий. У него была младшая сестра.
— Ага!
— Да. Наверное, ты можешь назвать это «ага».
Я на нее взглянул и влюбился по уши, может быть, люблю и до сих пор. Уже после первого свидания я созрел для женитьбы, хотя разумнее было бы стать партнером Джима. Чтобы обзавестись семьей, нужны деньги. А она совсем не стремилась к браку. Поэтому мы встречались пару лет, но до дела не дошло. То есть до свадьбы…
— Э-э… мне незачем знать подробности.
— Хорошо. Как бы то ни было, появилась проблема.
— И проблема была в том, что?..
— Ну… у меня нет слов, чтобы рассказать, каким хорошим человеком был Джим. И каким замечательным работником. Я был уверен, что мы могли бы стать отличными партнерами. Он относился ко мне точно так же. Только почему-то всегда считал, что он прав.
— А он был прав?
— Черт возьми, нет. Это я всегда был прав.
— А… Теперь я начинаю понимать, в чем дело.
— Если Джим говорил «черное», я говорил «белое». Если он твердил «правые углы», я объявлял их «левыми». Мы начали ссориться и даже позволяли себе это в присутствии клиентов. Если бы он был не таким упрямым и бескомпромиссным…
— Как ты?
— Вот именно. Пришлось порвать с ним. К тому времени я уже расстался с его сестрой — она разрывалась между нами, и мы оба поняли, что у нас нет совместного будущего. И тогда я уехал. Я хотел найти город, где мог бы работать один. Небольшое местечко, чтобы обойтись без партнера, но где хватит работы, чтобы жить нормально.
— Где никто не узнает о твоей глупости, что ты всегда прав?
— Я не говорил «глупость». Я сказал «упрямый».
— Есть разница?
— Конечно, есть… — Тиг умолк. Когда Дейзи вопросительно изогнула бровь, он поднял палец, прося ее помолчать. Она согласилась с безмолвной просьбой, размышляя, что же он услышал.
Но потом поняла.
Тишину.
Огонь трещал в камине, рассыпая искры. Из трубы валил дым. Но ветер, который постоянно выл, внезапно стих.
Они оба одновременно бросились к окну. Тиг хромал, опираясь на костыль, сделанный из ручки метлы. Дейзи отдернула шторы и выглянула в окно. Были сумерки. И после многих часов непрекращающегося ветра и снега внезапно возникло… волшебство.
Луна освещала потрясающий пейзаж. В ее свете снег казался покрытым сахарной глазурью, и все же он был мягким и похожим на подушку. Эту красоту пока не портили ни отпечатки ног, ни огни, ни машины, ни другие признаки цивилизации.
Дейзи ощутила, что в глубине ее души нарастает глубокое чувство. Когда-то она покинула Вермонт. Ей никогда не хотелось вернуться. Ей надоели метели… Но кое-что она, к сожалению, забыла. Например, когда метель кончается, весь мир становится волшебным. Забыла эту уникальную красоту, которая больше не повторится, потому что снегопады никогда не бывают одинаковыми. Лунный свет, волшебство, алмазы в снегу это было благоговение, удивление, прилив удовольствия.
Она повернулась к Тигу и увидела, что он смотрит не в окно, а на нее.
— Просто это… нечто особенное, — беспомощно произнесла она.
— Да, ты особенная, — тихо сказал он и потянулся к ней.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Тиг играл нечестно. Во-первых, он насмешил Дейзи. Ни с того ни с сего неожиданно назвал ее особенной. А потом, когда он схватил ее в объятия…
Она растаяла, как кубик льда в лучах солнца.
Как набитая дура, у которой ума меньше, чем у гусыни.
Его самодельный костыль упал на ковер, когда он взял ее лицо в свои ладони, собираясь поцеловать.
Ей пришлось обнять Тига за талию, чтобы не упасть. Она не знала его. Он не знал ее. И все же Дейзи чувствовала, что этот миг был неповторимым, что больше она не испытает ничего подобного.
На вкус Тиг был таким… теплым. И одновременно холодным. Одиннадцать лет она в одиночку решала личные проблемы, и вдруг их груз внезапно исчез. Дейзи знала, что реальность скоро даст ей по зубам. Но она уже забыла, что значит просто чувствовать себя хорошо с кем-то, ощущать такое волнение в обществе парня. Не сомневаться, что мужчина тобой восторгается, и не беспокоиться о будущем.
— Тпру, — прошептал Тиг. — Леди, когда ты волнуешь… ты действительно волнуешь.
— Я как раз собиралась пожаловаться на тебя.
— Э-э… я-то не жаловался.
— Собственно, я тоже. Мы действительно собираемся потерять голову… или одумаемся и придем в себя?
— Я предлагаю потерять голову.
— Ты правда хочешь стать беззаботным и безответственным?
— Да. Конечно, да. — Тиг колебался. — Во всяком случае, как только у меня будет презерватив.
У нее внутри словно потеплело. Она и не предполагала, что ей понравится мужчина, понравится по-настоящему, по крайней мере в ближайшем тысячелетии.
— Ты не думаешь, что потом об этом пожалеешь? Что мы чересчур торопимся?
— Конечно, мы потом об этом пожалеем. Конечно, мы чересчур торопимся. — Он собирался поцеловать ее в очередной раз, и его голос казался слаще меда. — Ты наверняка знаешь, что поспешный секс всегда выходит боком.
— Да, это я знаю. — Дейзи обнаружила, что пристально глядит на его рот.
— И я тоже. Но если ты хочешь выставить знак «запрещаю», я подчинюсь. Просто постарайся это сделать не позже, чем через минуту, хорошо?
— А почему ты думаешь, что я собираюсь воспротивиться? — спросила она. Он быстро улыбнулся в ответ, и тут его губы снова прикоснулись к ее губам. Началась потрясающая соната поцелуя, от которой захватывало дух.
Тиг осыпал поцелуями ее шею, грудь, и у Дейзи кружилась голова. Она любила страсть. Ей всегда нравилось это удивительное чувство, вкус опасности, когда она оказывалась во власти такого сильного мужчины, что у нее начинало колотиться сердце.
Вот только попадались ей одни негодяи.
Но на этот раз все казалось другим.
Волнение, опасность, беззаботность и настойчивость — это было и раньше. Но подобного мужчину она еще не встречала.
— Тиг, — неуверенно прошептала Дейзи.
Но он уже снял с нее свитер и швырнул его куда-то в полумрак. Его большие, шершавые руки ;» скользнули за пояс ее брюк, помедлили, потом спустили черные широкие брюки. Потом — возможно, потому что он больше не мог удержаться на разбитой лодыжке — Тиг опустился на диван.
Садясь, он проложил дорожку из поцелуев от ее груди к животу, а его руки в то же время скользили по ее спине.
На ней было белье. Французское белье. Трусики с кружевами. И именно там его губы остановились. Тиг помедлил, сначала поцеловал кружева, потом атлас цвета слоновой кости… но не коснулся обнаженной кожи.
