Элизабет Хардвик - Бремя любви
Нет, только не здесь. Только не перед этим человеком. Глубоко вздохнув и поджав губы, она осуждающе посмотрела на него.
— Не думай, что я не догадываюсь о твоих планах, — тихо сказала она ему. — Но у тебя ничего не получится, так и знай.
Она быстро взглянула на Чарли и, натянуто улыбаясь, сказала ему:
— Ну хорошо. По-видимому, в нашем доме будет жить гость. Проведи своего отца наверх и покажи ему свободную комнату.
— Я знаю, о какой комнате ты говоришь. Помнишь, она когда-то была нашей спальной. И я когда-то там жил…
Джеймс явно насмехался над ней.
— К тому же… — Он взглянул на Чарли. — Мы с Чарли уже перетащили туда вещи, не так ли, сынок?
Вин поспешно отвернулась. Она боялась, что ее лицо выдаст обуревавшие ее чувства.
— Мам, а я хочу есть! — вдруг жалобно воскликнул Чарли.
"Чего они хотят от меня? Чтобы я пошла на кухню и как ни в чем не бывало занялась стряпней? Джеймс собирается не только поселиться в моем доме, но и сделать его своим, мой сын поддерживает его, а я должна готовить им еду? У них совсем нет сердца!” — в отчаянии думала Вин.
Она жаждала одного — убежать куда-нибудь в безопасное место, свернуться в маленький комочек, как ребенок сворачивается в утробе матери, и подождать, пока не уляжется ее волнение. “Но и в этом мне отказано”, — с горечью подумала Вин. Она даже не могла закрыться на полчаса в своей комнате — Чарли начал бы теребить ее, спрашивать, что она там делает, а Джеймс лишь усмехнулся бы, увидев ее в расстроенных чувствах.
Да, безусловно, он вышел победителем из этой схватки. Как долго он замышлял свой коварный план, подбивая Чарли действовать за ее спиной, обманывать и лгать ей?
Вот что самое оскорбительное во всем этом, призналась она себе. Обожание, которым Чарли окружил своего отца, полностью разрушило те доверительные отношения, которые, как она надеялась, существовали между ней и сыном. Чарли знал, что она никогда не согласится с тем, чтобы Джеймс жил вместе с ними.
Однако ее гнев сосредоточился не на Чарли, ее сыне, а на его отце. Чарли все-таки еще совсем ребенок, хотя и достаточно большой для того, чтобы понимать, что он поступил непорядочно. Но Джеймс — взрослый человек, и, сговариваясь с ребенком, толкая его на путь предательства, побуждая ко лжи, он совершенно забывает об ответственности за сына, ведет себя не как взрослый мужчина.
Как будет Чарли отныне верить ее словам о том, что в жизни надо быть честным человеком, если собственный отец учит его лжи?
Она почувствовала, что тяжелая пелена отчаяния и боли окутывает ее. Она так старалась научить Чарли уважать общечеловеческие ценности, которые казались ей важными! Не всегда это было просто. Чарли обладал обостренным чувством мужской гордости, он был упрям и часто протестовал против строгих этических принципов матери, особенно теперь, когда он вступил в опасный подростковый возраст. В последнее время Вин часто расстраивалась, видя, что он гораздо охотнее прислушивается к словам сверстников, чем к ее.
Когда она обсудила эту проблему с Эстер, та посоветовала ей не принимать все так близко к сердцу.
— Денни такой же, — утешила она Вин. — “Ну мам, все так делают, у всех это есть!” — передразнила она сына. — Прямо какое-то мальчишеское тайное общество, иначе не скажешь.
— Так ты думаешь, это не из-за того, что он растет без отца? — нерешительно спросила Вин и, поколебавшись, добавила:
— Сейчас, что бы я ни сделала, все не так, Эстер. Он больше слушает школьных учителей-мужчин, чем меня. Терпеть не могу, когда он начинает вдруг фыркать с презрением при одном слове “женщина”. Все время спрашиваю себя: не я ли виновата в этом, не я ли каким-то образом внушила ему мысль о том, что женщина является существом второго сорта?
— Я понимаю, о чем ты говоришь, — ответила Эстер. — С Денни сейчас творится то же самое. На прошлой неделе я услышала, как он говорил Дженни, что не будет больше помогать ей с мытьем посуды, потому что это женская работа. —И откуда они набираются этого? Какой-то мужской инстинкт, право слово. Надеюсь, они перерастут это. А если нет, — мрачно добавила она, — то Дженни, а то и я сама выбьем из него эту дурь.
Вин с готовностью рассмеялась, пытаясь согласиться с уверениями подруги в том, что Чарли просто растет и начинает осознавать свою принадлежность к мужскому полу.
— Я знаю, что это трудно принять, — сказала Эстер, провожая ее. — То все они сплошные кудряшки и поцелуйчики — а ведь маленькие мальчики гораздо более нежны и зависимы, чем девочки, — и вдруг раз! — и они начинают грубить и препираться с тобой. Поверь мне, Вин, теперешнее поведение Чарли совсем не зависит от того, что ты сделала или не сделала. Таков возраст — и делу конец! Представляешь, мне даже пришлось сказать Рику, чтобы он побольше помогал мне по хозяйству, — пусть Денни видит.
Сейчас Вин вспоминала, что эта беседа только усилила ее самые большие страхи. Виновата ли она в том, что лишила Чарли такого необходимого в жизни каждого мальчика мужского влияния? Должна ли она только себя винить в том, что теперь он отворачивается от нее?
Винтер так старалась воспитать Чарли нормальным человеком! Эстер помогала ей, неизменно приглашая Чарли во все семейные походы и просто на прогулки, для того чтобы он не страдал от одиночества, которое часто испытывает единственный ребенок в семье.
Как бы хорошо было, если бы ее братья со своими семьями жили по соседству! Но они были разбросаны по всему миру, а финансовое положение Вин было таковым, что поездки к ним полностью исключались.
Однажды, год назад, когда она отчаянно нуждалась в новом зимнем пальто, Эстер заметила ей, что если бы она не покупала Чарли излишне дорогие вещи, то могла бы позволить себе купить что-нибудь приличное для себя. Вин тихо ответила подруге, что вещи для Чарли она приобретает на деньги, присланные его отцом, и что для нее вопрос чести никогда не тратить ни одного цента из этих денег на себя. То, что остается от покупки необходимых Чарли вещей, она кладет в банк на его имя.
— Ты поешь с нами? — неохотно спросила она Джеймса и тут же мысленно отругала себя. Ей следует просто не обращать внимания на него и показным равнодушием постараться закрыть для него доступ в их с Чарли жизнь. А вместо этого она сама облегчает ему задачу.
Она ни на секунду не дала обмануть себя. Человек с положением и средствами Джеймса вряд ли всерьез захотел бы жить в таком простеньком домике. Он, должно быть, привык к роскошным номерам в первоклассных отелях, с вышколенной прислугой, готовой исполнить любое его желание. Ну, здесь-то все будет по-другому.
Но все-таки зачем же она спросила его, хочет ли он разделить с ними ужин? Стараясь исправиться, она быстро добавила:
