Хелен Брукс - Нежная дикарка
— Да, конечно. — Никогда в жизни она не чувствовала большего отвращения к еде, чем тогда, когда они шли из бара в ресторан, где рядом с Маршаллом в ту же минуту появился еще один официант и поздоровался с ним по имени, почтительно, чуть ли не заискивающе. Келси невольно обратила внимание, что везде, где бы Маршалл ни появлялся, он привлекал всеобщее внимание. Это был, бесспорно, мужчина, привыкший получать то, чего он хочет, он обладал непререкаемым авторитетом. Помимо мужского обаяния ему была присуща некая магнетическая сила, выделявшая его среди других мужчин, как волка среди домашних собак.
Когда официант провел их к столику и подал огромные, украшенные золотым тиснением карточки меню, Маршалл снова расслабился.
— Хочешь, чтобы заказал я? — выжидательно спросил он.
Меню было на французском, и Келси сомневалась, хватит ли ее скромных познаний в этом языке, чтобы в нем разобраться. Она с деланным спокойствием посмотрела на него. Придется сказать “да”.
— Да, будь добр. — Она снова обвела зал взглядом. На этот раз ее внимание привлекла небольшая танцплощадка, позади которой что-то негромко наигрывал небольшой ансамбль.
— Значит, Грег тебя сюда никогда не приводил?
Она подняла на него удивленные глаза и поспешно прокрутила в памяти весь их предыдущий разговор.
— Не помню, чтобы я говорила тебе, как его зовут.
— Ты и не говорила. — Он оставался совершенно невозмутим. — Твоя мама рассказала мне, чем ты занималась все эти годы, и в рассказе о последних месяцах его имя фигурировало довольно часто.
— Значит, ты о нем знал? — Подтекст, проскользнувший в его последней фразе, она решила обдумать позднее. — Что ж ты притворялся?! — Маршалл в своем репертуаре!
— Я не притворялся, — невозмутимо ответил он. — Я просто дал тебе возможность рассказать обо всем самой, и ты ею воспользовалась. — В его агатовых глазах читался вызов. — Мне показалось, что Рут удивлена, почему он так быстро исчез со сцены, — она ждала, что ты его с ней познакомишь.
— Но ведь ей не пришлось отбиваться от него в машине?
На мгновение он замер, а затем подался вперед; его голос оставался таким же спокойным, но выражение лица стало просто страшным.
— Он тебя обидел? — (Она молча покачала головой; выражение его лица ее ошеломило.) — Точно нет?
— Нет, все нормально. — Она не ожидала такой бурной реакции и слегка запиналась. — Только немного унизительно, вот и все. Тогда-то я с этим и покончила.
— Ты ничего не сказала Рут? — В тоне его голоса она уловила укор.
Келси медленно покачала головой:
— Мне тогда казалось, так будет лучше: мама уж очень беспокоится обо мне.
— Расскажешь ей завтра же, когда приедешь домой! — последовало дальше приказным тоном.
Она удивленно посмотрела на Маршалла:
— Я не думаю…
— Думать нечего, делай, что велят. Она вытаращила на него глаза, и в ней стало нарастать возмущение. Что он, в конце концов, суется в ее жизнь!
— Нет! — твердо ответила она.
— Не спорь со мной, Келси. Твоя мать — не ребенок и не идиотка, она заслуживает, чтобы ей все как следует объяснили. Полагаю, завтра он будет на твоем дне рождения вместе с остальными сослуживцами, и тебе следует по крайней мере оказать ей любезность и дать возможность вести себя соответственно.
— Тебя это не касается! — еле слышно прошипела она.
— А кого же еще? — Он говорил негромко, но настойчиво, и она поняла, что перед ней открылась другая его сущность — та, благодаря которой к тридцати годам он практически стал миллионером. — Так ты скажешь матери или это придется сделать мне? — В голосе Маршалла звучал металл.
— О, ради всего святого! — Она неотрывно смотрела на него в бессильном гневе. — Это моя жизнь, — снова повторила она.
— Безусловно, и ты управляешься с ней на редкость скверно. — (Она почувствовала: еще немного — и она его ударит.) — Ты уже не дитя и понимаешь, что этот человек совсем потерял голову; Рут мне говорила, что он, разыскивая тебя, пару раз даже звонил ей домой. Если он тебе нужен — отлично. Если же нет, твоей матери следует объяснить, в чем дело, прежде чем все это зайдет слишком далеко. А вдруг в следующий раз тебе не удастся от него отбиться? — Его взгляд леденил.
— Я вполне могу держать его в рамках! — Она говорила, но сама понимала, что это не так. С того вечера в машине Грег становился все настойчивее; при мысли о его жадных губах и цепких руках она едва заметно вздрогнула, а выражение ее лица лучше всяких слов сказало правду пытливому взгляду Маршалла.
— Келси! — Он снова наклонился вперед, взял ее руку, будто невзначай перевернул и провел пальцами по мягкой ладони. — Я не хочу портить наш вечер спорами об этом хаме. Мужчина, который добивается желаемого грубой силой, не вызывает у меня симпатий. Ты сделаешь так, как я сказал. Понимаешь? — Его лицо стало холодным и жестким, ни капли тепла; расширенными глазами она заглянула в его глаза и увидела, что в них. Он был в ярости. Вне себя от ярости. По ее спине пробежал холодок, и она возненавидела за это и себя, и его.
— Ну ладно, — неуклюже пробормотала она, пытаясь высвободить руку, — от его прикосновения она вся сжималась.
— Обещаешь? — безапелляционным тоном спросил он, и она угрюмо кивнула:
— Обещаю.
— Хорошо. — Маршалл снова откинулся на спинку стула, будто они беседовали о погоде, а его лицо опять приняло привычное небрежное и в то же время непроницаемое выражение.
Минуту спустя появился официант, Маршалл стал заказывать еду и вина, и Келси постепенно успокоилась. Она слушала малопонятную светскую беседу Маршалла с официантом, но вдруг, вздрогнув от ужаса, поняла, что боится этого человека. Это не был страх в обычном смысле слова, просто она вдруг осознала с убийственной отчетливостью, что Маршалл опаснее сотни таких, как Грег, и тем не менее какая-то неведомая сила неумолимо притягивает ее к нему.
Глава 3
— Я нисколько не преувеличивал. Келси уже наполовину справилась с закуской и начала понимать, что Маршалл недаром такого высокого мнения о здешней кухне. Канапе из рыбы и миндаля, разложенные на подстилке из листьев хрустящего зеленого салата, просто таяли во рту, и у нее откуда-то снова появился аппетит.
— Прошу прощения?
— Когда сказал, что долго дожидался этого вечера, — терпеливо объяснил он, рассеянно проводя пальцем по ободку своего высокого граненого фужера.
— Не понимаю. — Она настороженно поглядела на него. — Зачем тебе понадобилось снова со мной встречаться? — На самом деле ей вовсе не хотелось это знать.
— Полагаю, из чистого любопытства, — негромко ответил он, любуясь игрой световых бликов на рыжевато-золотистых прядях ее волос.
