Сара Болл - Девять месяцев
— Вы можете подсказать мне, зарегистрировался ли уже Томас Деланчи? Он должен лететь двухчасовым рейсом до Нью-Йорка.
Женщина улыбнулась и защелкала клавишами компьютера. Казалось, она еле шевелится, и я нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, как будто хотела в туалет.
— Да, мадам, г-н Деланчи зарегистрировался на посадку, — сказала она наконец.
— Скажите, пожалуйста, где я могу найти его сейчас? — спросила я в надежде, что она ответит мне что-то полезное. Но она вздохнула и ответила: — Мадам, его рейс отбывает по расписанию. Скорее всего, он уже в зале отправления.
На бегу поблагодарив ее, я помчалась по ступенькам. Оказавшись наверху, я притормозила, чтобы успокоить дыхание. Впереди простирался зал, напоминающий гигантский супермаркет. Я не знала, в какую сторону бежать. На висящем прямо передо мной табло высветился номер рейса Тома. Замигало слово «посадка», и это вывело меня из оцепенения. Я решительно кинулась к продавцам газет, но там не было никого похожего на Тома. Тут я заметила бар и подумала, что Том может быть еще там. Они с Саймоном могут распивать последний коктейль. Я вбежала внутрь, лавируя между столиками. Некоторые пассажиры смотрели на меня с любопытством, но мне было не до этого.
В конце концов я поняла, что Том, должно быть, уже в зале отправления. Я выбежала из бара и помчалась туда. Толкая людей по дороге, я тянула шею, чтобы увидеть Тома на эскалаторе. Подобравшись ближе, я заметила сложный рисунок на одной из мужских рубашек и в тот же миг узнала любимую горную майку Тома. Мое сердце подпрыгнуло, и я прибавила скорости. Кровь стучала в висках, глаза заливал пот. Я стерла его тыльной стороной руки и тут споткнулась о чью-то спортивную сумку.
Дальше — как в замедленной съемке: я полетела вперед, вытянув перед собой руки, как колдунья в фильме «Зачарованные», стараясь смягчить падение. Приземлившись и сильно ударившись грудью и лбом, я заскользила вперед, обдирая руки о нейлоновое ковровое покрытие. Видя, как Том исчезает впереди, я постаралась вскочить на ноги. У меня все еще оставалось немного времени. Собрав все силы, я крикнула задыхаясь: «Том!..» Маленькая старушка, стоявшая рядом со мной, когда я упала, застыла, поправляя слуховой аппарат, а потом вдруг вскинула руки и закричала: «Бомба! Эта женщина сказала, что в сумке бомба! Кто-нибудь, помогите, в сумке бомба!»
Тома уже не было видно, он поднимался по трапу самолета. Я пыталась бежать за ним, но мои ноги стали словно ватные и не слушались; я споткнулась и тут обнаружила, что вокруг меня разворачивается огромный скандал. Внезапно все пространство, только что заполненное людьми, опустело. Осталась только я и спортивная сумка. Из ниоткуда вдруг появились вооруженные охранники и начали эвакуировать людей, переговариваясь по рации. Металлические жалюзи закрыли окна газетных киосков, и по громкоговорителям людей призывали собираться у ближайших лестниц и спокойно, без паники, спускаться на нижний этаж. Стоящий в нескольких шагах от меня охранник попросил меня «осторожно отойти от лежащей на полу сумки», а когда я сделала это, ко мне подошли двое здоровых мужчин в униформе и взяли под руки. Я предприняла бесполезную попытку вырваться, выкрикивая: «Том!», но меня грубо скрутили и отвели вниз по лестнице.
Я провела около двух часов в комнате, напоминающей тюремную камеру, периодически допрашиваемая то одним, то другим сотрудником. В конце концов меня опустили, даже не оштрафовав. Они подали сигнал тревоги по поводу несуществующей бомбы в тот момент, когда один русский турист выходил из туалета, интересуясь, почему его бутерброд с колбасой и термос с борщом захвачен вооруженными мужчинами. Мне прочитали серьезную лекцию о том, как следует вести себя в помещениях с усиленной охраной и как они могли бы мне помочь остановить Тома, если бы я спокойно обратилась к ним за помощью. Я могла бы попросить сделать объявление с обращением к Тому, если ситуация была действительно серьезной. Это было похоже на разговор с директором школы по поводу беготни в коридорах во время уроков. Я кусала губу и еле сдерживалась, чтобы не расплакаться, повторяя: «Я больше не буду».
Они предложили мне передать Тому какое-нибудь сообщение, если это было так важно, но я лишь замотала головой. Я не могла встретиться с ним после всего этого кошмара. То, что казалось мне романтичным поступком, обернулось бесполезной глупой выходкой обезумевшей от любви девчонки.
Сгорая от стыда, я вышла из кабинета, потом, изо всех сил стараясь держаться достойно, дошла до своей машины и, захлопнув за собой дверцу, горько расплакалась.
Глава пятая
Саймон отправился на кухню, чтобы приготовить нам по чашечке кофе. Как только он вышел из комнаты, я заглянула под одеяло. Слава богу, я была все в той же одежде, что накануне вечером. Мысль о том, что Элис и Саймон могли раздеть меня, была слишком неприятной. Мне и самой было непросто снять эту узкую юбку, не стянув при этом и трусы. Я вздрогнула от одной мысли об этом и вылезла из постели, подошла к окну и угрюмо уставилась на город.
Утро было морозное, деревья и каменные стены домов сверкали на солнце. Если бы Том был здесь, я уговорила бы его на прогулку по парку или вдоль реки. Настоящее семейное воскресенье: сначала погулять по реке Эйвон, потом зайти в паб. Хотя, возможно, вместо этого я бы предпочла пойти домой, упасть в кресло перед телевизором и потягивать вино.
Тут вернулся Саймон с кофе и печеньем на подносе. Он протянул мне горячую кружку с изображением плейбоевского зайчика; заметив мое выражение лица, он сказал:
— Я подумал, что эта кружка тебе понравится больше, чем та, что с голой девушкой и надписью «выпей меня».
Я хмыкнула:
— Не понимаю, зачем Элис тратит время на этого идиота. Он просто бабник. — Я собиралась сделать глоток кофе, но от его запаха у меня закружилась голова. — Фу, ты что, воду из унитаза брал?
Саймон забрал у меня чашку и понюхал.
— Кофе как кофе. Слушай, Холли, ты какая-то странная в последнее время.
— Что ты имеешь в виду? — спросила я резко; мне стало обидно.
Он поднял брови, как будто говоря: «Вот это я и имею в виду» — и произнес:
— Итак, перечислим. — Он начал загибать пальцы: — У тебя резкие перепады настроения, ты совершенно не интересуешься вечеринками, что на тебя непохоже, у тебя безалкогольные обмороки, и тебе кажется, что твой совершенно нормальный кофе пахнет мочой. Мне продолжать?
После его слов я почувствовала себя неуютно.
— Ну и что ты пытаешься этим сказать, Саймон?
— Не думаю, что ты хочешь услышать это.
