Памела Сатран - Красотки в неволе
– Так, ребята… – Лиза лихорадочно пыта ась придумать, чем бы таким занять их на время, не нарушая установленных правил. – Кто хочет клубники?
В ответных взглядах – ни малейшего интереса.
– Ладно. – Она покосилась на часы: прошла целая минута. – Как насчет ба-на-нов?! – Она широко раскрыла глаза и для большей выразительности потрясла головой.
Никакой реакции.
– Отлично. – Отчаяние нарастало.
Лиза подошла к буфету, протянула руку. Неужели она и впрямь это сделает? Где ее принципы? Где раз и навсегда установленные правила? Но в конце концов, ее здоровье и плановый, без опоздания визит к врачу, близкие отношения с мужем и спокойные, без истерик-с детьми гораздо важнее, нежели одно маленькое послабление.
– Печенье!
Нежданную радость дети встретили визгами восторга. Все, кроме Генри, в глазах которого стояла тревога.
– От печенья у меня в зубах будут дырки, – сообщил он.
– А мы потом почистим зубки, – пообещала Лиза.
Он разволновался еще больше, схватил ее за руку:
– Мамочка, давай почистим сейчас.
Он такой впечатлительный, такой пугливый. И как этакий ребенок (причем – третий) мог появиться в их семье? Лиза этого никогда не могла понять.
Лиза обняла его и тут же отступила. Иначе он решит, что сейчас как раз подходящий момент забраться к ней на колени. Никто из детей – ни его старшие братья, ни младшая сестренка не испытывал необходимости в таком тесном общении. Иногда, надо признаться, это доставляло несравненное наслаждение – бросить все и несколько минут просто посидеть с прильнувшим к ней сыном. Но неразумная трата времени ломает весь распорядок дня.
– Нет, сейчас мы не будем чистить зубы, – сказала она и слегка похлопала его по ручке, надеясь, что жест получился ободряющим. – Мамочке кое-что надо очень срочно сделать наверху. Будьте паиньками, посидите здесь тихонько, и через несколько минуточек мы поедем.
Так, теперь бегом наверх. На Томми осталось не больше трех минут.
Лиза сдернула халат и завела кухонный таймер на туалетном столике, с помощью которого отмеряла время для всех своих дел – от мытья в душе до уборки в детской. Томми, слава богу, по-прежнему готов.
– Ты сверху? – спросил он.
Это следовало понимать так: хочет ли она дойти до оргазма? Сейчас на это нет времени. Позже, после гимнастического зала, но до того, как из школы вернутся дети, она всегда успеет обратиться к «маленькому дружку».
Мотнув головой, она легла на спину. Он сразу вошел в нее и начал двигаться в привычном ритме: быстром, легком, энергичном. Он и в теннис играл так же.
«Не увлекаться!» – приказала себе Лиза.
Как только зазвонит таймер, она должна будет вскочить. Что в утреннем расписании? Разбросать детей (придется изменить обычную очередность, чтобы ко времени успеть к врачу), потом полчаса на гимнастику и бежать на собрание правления в церковь Св. Иоанна.
Вспомнив о собрании, она сокрушенно вздохнула. Лиза взялась за благотворительную деятельность, потому что ее выводила из себя неумелая, неэффективная работа общественных организаций. Только поэтому она согласилась войти и в церковное правление, и в наблюдательные советы детского сада и женской футбольной лиги.
Никакого удовлетворения – сплошные нервы. Сидят себе, попивают кофе, болтают о собственных детях и решительно ничего не предпринимают. Просто хочется рвать и метать! Ее энергия достойна лучшего применения. Ей нужно настоящее дело. Но не работа. Нечто такое, чем она могла бы заниматься, не меняя налаженного распорядка с детьми, и на чем уже набила руку. Она не намерена тратить время на учебу – когда еще ее мастерство в новом деле достигнет хорошо оплачиваемых результатов. Для соревнования с мамашками ей нужна на стоящая цель – что-нибудь, что доставит удовольствие ей самой и поразит остальных.
Томми задвигался быстрее. В этот момент Лизу озарило: вот что она хочет сделать – написать книгу! Под названием «Искусство жить». Не имеет значения, что до сих пор она не писала ничего длиннее обычного письма, – в самых удачных книгах, тех, что добивались признания и денег, главным достоинством была идея, а не стиль. Если бы выкроить недельку, она бы запросто управилась с этой вещицей. Да нет, конечно, столько свободного времени ей не раздобыть. Значит, на книгу уйдет побольше недели. Она разобьет книгу на главы, название каждой будет начинаться со слова «Как». И напишет про все: от «Как заставить детей утром вовремя выйти из дома» до «Как получить удовольствие от секса, даже если вы не в настроении».
Успех гарантирован, никаких сомнений. По всей вероятности, нечто в этом роде уже написано и опубликовано, но ее книга будет лучшей. По той простой причине, что она действительно знает, о чем собирается писать. Всю свою жизнь она искала способы, как выполнять любое дело аккуратнее, эффективнее – словом, лучше всех. Еще девчонкой добровольно взвалила на себя всю домашнюю стирку и готовку и разработала детальную систему ведения домашнего хозяйства с высоким коэффициентом полезного действия. Лизина мать, бывало, оторвется от Джейн Остин, вынет изо рта сигарету и, не обращая внимания на младших детей, с воплями носящихся вокруг нее, скажет: «Сядь, детка, передохни». Но именно «передохнуть» в этом хаосе Лиза никак не могла себе позволить.
Вдохновленная идеей насчет книги, Лиза готова была немедленно поделиться с Томми, но вовремя поняла, что в данный момент он, пожалуй, слишком занят, чтобы ее выслушать. Ничего, увидит рукопись, когда та будет закончена.
Таймер прозвенел, но Томми, не услышав, не оставлял своих трудов.
– Милый, – шепнула Лиза.
Он упорно пыхтел ей в ухо. А между тем снизу уже доносился невероятный шум и гам. До Лизы только сейчас дошло.
– Том! – Она пихнула его в бок. – Господи!
Она попыталась выкрутиться из-под него. Как бы не так. Его так просто не остановишь. На кухне бешено залаял Лэдди, а Дейзи испустила свой фирменный вопль, который обычно означал, что она делает что-то чрезвычайно интересное, при чем знает, что делать этого ей не стоит.
– Томми! – заорала Лиза, изо всей силы упираясь ему в грудь.
– А? – Он поднял голову.
– Слезай! Что-то с детьми!
Она вскочила с кровати. Начиная паниковать, накинула халат. Мчась по коридору, кубарем скатываясь по лестнице, убеждала себя, что паниковать неразумно, что это чистой воды неврастения. Для анализа собственных страхов ей не нужен психиатр.
Ее мать была последовательна в своей без мятежности: от небрежного ведения хозяйства до небрежного отношения к собственному здоровью один шаг. Мать пошла к врачу лишь через несколько месяцев после того, как заметила первые симптомы. Но было уже поздно. Шесть недель спустя мать умерла от рака яичников, оставив на Лизу весь дом, отца-алкоголика, по большей части отсутствующего, и трех младших детей.
