Сьюзен Виггс - Берег мечты
— Что думаешь по поводу этих четырех? — спросила она. — На каждый сезон.
У нее был талант. Он считал так не только потому, что она была его дочерью. Некоторые ее работы уже выставлялись на городских выставках, и люди покупали их охотно. Он надеялся от души, что ее дар послужит ей в будущем, она найдет работу, где сможет применить свои способности, работу, которая принесет удовлетворение. У Дэзи был редкий дар: в ее рисунках обыкновенные вещи становились интересными — ветка дерева, окно, причал, она видела их по-своему, и от снимков просто нельзя было оторвать взгляда. Она предпочитала большим открытым видам четкое изображение предмета с близкого расстояния, могла отобразить красоту природы в единственной ветке рододендрона.
— Кажется, ты одобряешь, да, папа?
— Ты гораздо лучше меня разбираешься в таких вещах.
Она кивнула, отбирая четыре снимка:
— Ты говорил с Ниной Романо сегодня?
— Да, говорил.
— И?
Что ей ответить? Что он был глупцом, пытаясь донести до Нины свои мысли, поделиться с ней планами. Трудно сказать, что она ненавидела больше — его самого или идею на него работать. Когда она узнала, что именно Грег купил гостиницу «Уиллоу», она реагировала так, как будто он украл у нее нечто драгоценное.
— Она пока думает над моим предложением.
— Тебе надо постараться, чтобы она согласилась. Нам без нее не справиться.
— Спасибо за вотум доверия.
— Да брось, папа. Что мы с тобой знаем об управлении отелями?
Он мог бы сказать, что занимался большим строительным бизнесом на Манхэттене и давно понял, что кроме образования, упорного труда и опыта надо иметь интуицию, особый талант. Тот бизнес принес прибыль, но стоил ему семьи. Прибыль не всегда означает успех. Он был поглощен работой, время шло, и вдруг, очнувшись, он увидел рядом с собой в доме почти незнакомцев, а брак уже невозможно было сохранить.
Вот тогда, после развода, он и решил начать новую жизнь. Забрал своих детей, подавленных разводом родителей, из частной школы на северо-востоке и переехал в Авалон. Отсюда родом были его предки, в родовом гнезде «Киога» впоследствии была устроена зона отдыха, и родители до недавних пор держали летний лагерь отдыха для детей, но десять лет назад удалились от дел, сохранив семейное гнездо, и, когда его брак претерпел фиаско, «Киога» стала местом, где он бросил якорь спасения.
Прошлым летом, когда его брак уже было не спасти, а дети отдалились, он сделал отчаянную попытку, привез детей в «Киогу» и решил помочь племяннице Оливии обновить место для празднования золотой свадьбы родителей.
К концу лета он заметил прогресс в отношениях с детьми. Сын оторвался от компьютерных игр, а дочь перестала курить. Но когда вернулись в город и Дэзи пошла в старший класс, отношения стали просто враждебными. Макс нашел защиту в виде наплевательского отношения ко всему. Вот тогда Грег понял, что надо начинать новую жизнь в родном городе на реке, где он проводил каждое лето в детстве и юности. Пока рано говорить, насколько верен был этот шаг, но Грег был полон решимости. Раньше он жил, строя для других, теперь займется устройством дома для собственной семьи.
— Твоя кузина, Оливия, ничего не понимала в управлении раньше, и посмотри на нее теперь, — заметил дочери Грег.
Год назад взрослая племянница Грега тоже сделала решительный шаг в жизни — покинула Манхэттен и занялась устройством и переустройством лагеря «Киога», и это не только принесло ей удовлетворение, но и вся жизнь приняла новое неожиданное направление.
— Но Оливии помогает Коннор Дэвис. Он — строитель. — Дэзи мечтательно вздохнула. — Надо признать, что они самая романтическая пара на свете.
Он промолчал. В конце лета Коннор и Оливия сыграют свадьбу, мероприятие грозит превратиться в еще более грандиозное событие для семейства Беллами, чем прошлогоднее празднование годовщины свадьбы родителей. Многочисленная родня и друзья хлынут сюда, многие планируют поселиться в гостинице «Уиллоу». Он желал счастья Оливии и Коннору, их все считали идеальной парой. Но при этом не мог не вспомнить, как когда-то его и Софи тоже называли идеальной парой, а чем это кончилось.
Пусть Оливии повезет больше.
Дэзи задвигалась в кресле и приложила руки к животу.
— Хотела кое-что спросить у тебя, папа.
— Конечно. — Он насторожился. — О чем?
— Скоро начнутся курсы, через несколько недель, и я подумала… — Она вдруг замолчала, встала, потерла затекшую шею. Повернулась к окну, и вечерний свет, падая сбоку, вычертил округлую линию живота.
И иллюзия, что она все еще его малышка, рассеялась. Даже после всех этих месяцев он не мог привыкнуть к ее беременности, и каждый раз его шокировала расплывающаяся фигура дочери, а особенно контраст с незрелыми, почти детскими чертами лица. Она красила ногти ярко-красным лаком и надевала рваные джинсы и топ, который растягивался на животе. Она все еще была для него маленькой девочкой, подростком и в то же время взрослой женщиной. Она ожидала от него участия, которого он не вполне заслуживал. Не говоря о том, что в свои тридцать восемь он не готов был стать дедом.
Хватит. Что толку теперь сожалеть и терзаться угрызениями совести. Ничего уже не исправить и не вернуть.
— Так о чем ты подумала?
— Ты можешь сопровождать меня на курсы беременных? Быть моим инструктором при родах?
Быть кем? Тем человеком, который стоит рядом при родах? Грег поборол чувство дурноты. Ни за что. Никогда он не станет присутствовать при рождении ребенка от собственного чада.
— Мой доктор сказал, это должен быть человек, которому я полностью доверяю.
— Но ведь я все-таки мужчина. — Он по-настоящему испугался такой перспективы. Он грохнется в обморок, вот чем это кончится. Грег предпочитал пойти сам на любые страдания, только чтобы не видеть, как страдает его дочь. Но он не знал, как ей объяснить, чтобы она не обиделась.
— А может быть, твоя мама? — Слова сорвались с языка, прежде чем он успел подумать. Как всегда.
Лицо у нее мгновенно приобрело ледяное, презрительное выражение, и, хотя она вряд ли сама об этом подозревала, Дэзи в этот момент стала удивительно похожа на свою мать.
— Мама не сможет. Эти курсы продлятся шесть недель. Ты думаешь, она отложит свои дела и станет жить в Авалоне шесть недель?
Софи жила в Гааге, работала юристом в Международном трибунале. Раз в месяц приезжала в Штаты повидать детей. Сразу после развода Софи настояла, чтобы дети жили с ней. Ей пошли навстречу, но оба, и Макс, и Дэзи, которым развод нанес незаживающую травму души, вернулись от матери спустя всего две недели и заявили, что хотят жить с Грегом. Оказалось, для его обиженных и расстроенных разводом родителей детей больше подходит жизнь в Штатах. Он себя не обманывал, причина была не в том, что он лучший родитель, просто жизнь, которую он мог им предложить в Штатах, их устраивала гораздо больше. Теперь Софи вынуждена была приезжать, звонить, посылать письма по электронной почте. Ситуация складывалась не лучшим образом, и может быть, постепенно дети стали забывать мать, простили ей ее отъезд. Он держал нейтралитет и никогда не порицал ее.
