Элизабет Хейтер - Двое в заброшенном доме
Скотт нахмурился:
– Не надо тебя будить, пока ты как следует не выспишься. Без чашки кофе сама не своя.
Челси опустила плечи, и ярость прошла. Он внимательно изучал материалы дела, на которые она отказалась даже взглянуть. И он взялся ее защищать, а мог заняться и кто-то другой. И не его вина, что ее раздражают любые разговоры о том дне.
Став официально переговорщицей ФБР, она решила, что нашла наконец свое место. А теперь ее выводил из себя любой, кто напоминал о недолгой работе в этом качестве. Даже Скотт. Едва подумав о нем, она сразу вспоминала о стрельбе, когда ее постигло такое разочарование. Весь последний год она старалась выкинуть из памяти те события, включая Скотта.
Она почувствовала его взгляд, он словно пытался понять, что творится в ее голове.
– Извини. Давай обсудим все утром после кофе.
Он изумленно уставился на нее:
– Челси, которую я запомнил, не заставляла себя ждать.
Да, не заставляла, когда легла в его койку. Это он точно запомнил. Челси скривилась, скрывая смущение.
– Не обманывайся, Скотт. Ты никогда меня не знал.
Он поймал ее взгляд и долго смотрел, пока она не забеспокоилась.
– Может, и не знал, но не думаю, что только сейчас обманываюсь.
Не успела она ответить, как он вышел из комнаты. Когда дверь за ним закрылась, Челси упала на кровать, чувствуя злость, досаду и стыд. Что он имел в виду? Разве она обманывала саму себя?
Его ноутбук стоял рядом. Она взглянула на дисплей, на котором все еще оставалась схема стоянки перед общинным центром.
Если Скотт прав – а он опытный снайпер и не мог ошибаться, – почему она год назад не погибла вместе с другими? И если Коннорс тогда оставил ее в живых, зачем ему охотиться за ней сейчас?
– Извини.
Скотт заморгал от света из коридора, хотя проснулся, едва услышав шаги Челси. Она с ноутбуком в руках стояла в дверном проеме его спальни, выглядела виноватой. И смущалась. То ли потому, что не любила извиняться, то ли потому, что на нем были одни трусы.
Выйдя из ее комнаты, он попросил Андре заступить на дежурство, а сам решил поспать. Утром подумал, что его аргументы показались ей достойными внимания. И она стала не такой колючей.
Скотт протер глаза и зевнул. Ей захотелось извиниться еще раз. Но только до того, как она взглянула на его обнаженную грудь и быстро отвела взгляд.
– Все в порядке.
Он ждал, что она уйдет, но она вошла в комнату. Села на край кровати, поставила ноутбук между ними, словно некий барьер.
– Прошел год. Зачем ему охотиться за мной? Вряд ли на него так подействовали мои свидетельские показания.
Скотт сел в кровати. Наверное, стоит все это обсудить именно сейчас.
– Ты была единственной свидетельницей стрельбы, но…
– Но я его там не видела! И не могла идентифицировать стрелка.
– Нельзя с тобой не согласиться. На суде ты ему особо не навредила. Его бы приговорили и с тобой, и без тебя.
Коннорс выехал со стоянки на «форде-таурусе» с номером, который запомнил один из спецназовцев, другим доказательством стала винтовка при нем. Этого было вполне достаточно для обвинительного вердикта.
Общественный защитник ничего толком не сказал, Коннорс ни слова не добавил в свое оправдание. Выступления родственников погибших тоже сыграли свою роль, и его отправили за решетку. Свидетельство еще одной женщины ничего в его судьбе изменить не могло.
Челси скрестила руки на груди, словно защищаясь от Коннорса и от того, что случилось в тот день. Скотт забеспокоился. Что с ней, с этой уверенной в себе, решительной переговорщицей, которая приехала к нему домой из кафе? Не верилось, что Клейтон Коннорс настолько выбил ее из колеи. Но спорить не решился, лишь сказал:
– Надо узнать, почему он за тобой охотится. Тогда мы наверняка его поймаем.
– Какой смысл ему сейчас меня убивать?
– Не знаю, Челси. – Скотт положил ладонь на ее руку, и она вздрогнула. Чтобы успокоить ее, он сказал: – Но здесь ты в безопасности.
– Я и не боюсь.
Однако по ее взгляду он понял, у нее на душе кошки скребут. Она верила, что он и Андре ее защитят. Лучше чем ничего, но он хотел больше. Намного больше.
– Отчего, по-твоему, на суде он ни слова не сказал в свою защиту? – Челси прервала размышления Скотта об их отношениях.
Он постарался поймать нить разговора. Сейчас не важно, окажется ли снова в его постели женщина, о которой он мечтал весь прошедший год. Он здесь на службе. И не вправе отвлекаться на что-то личное.
– А на какую защиту он мог рассчитывать? Кого-то разжалобить своим психическим расстройством, чтобы его признали душевнобольным?
– Не знаю. Мог хотя бы посетовать на превратности судьбы. Наверняка вызвал бы хоть какую-то симпатию. Кроме того, он отважно воевал. Товарищи погибали на его глазах. Адвокат говорил о психическом расстройстве, а он молчал.
– Я был только на части судебного процесса, – напомнил он Челси. Коннорсу следовало рассказать о своей роли в событиях того дня. Он не слушал адвоката, который говорил о его нездоровье и жизненных трудностях. Скотт заподозрил неладное. Кто-то что-то недоговаривал. – И видел, что глаза Коннорса словно остекленели. Он был явно не в себе. Может, адвокат не хотел давать ему слово, чтобы он не наговорил лишнего себе во вред.
– Тем не менее.
– Нам необходимо узнать, что им движет сейчас. – Не так уж важно, почему Коннорс молчал год назад, надо понять, почему теперь ищет Челси.
– Может, ему хочется еще кого-то во всем обвинить. Год назад он ополчился на военных. А теперь моя очередь.
По мнению Скотта, это абсурд, но он не был переговорщиком или специалистом-криминалистом.
– Завтра позвоню Элле. Может, у нее появятся какие-то идеи.
– Хорошая мысль. А почему не позвонить сейчас?
– Челси, – Скотт посмотрел на часы, – уже за полночь.
– Элла – сова, разве нет? В любом случае она сейчас в Академии.
– Позвоню ей завтра.
Челси его ответ не очень понравился, но она кивнула и встала.
– О'кей.
Когда она повернулась к двери, Скотт ее остановил.
– Если уж мы заговорили о его мотивах, позволь кое о чем спросить. – Он понимал, что не следует об этом говорить, но очень хотел все узнать. – Почему тебе не удалось вовлечь Коннорса в переговоры?
Она резко обернулась; он, вдруг осознав свою бестактность, восхитился ее огненным взглядом. В гневе она была намного красивее себя потухшей и разочарованной.
– Еще одна загадка. Не в твоих правилах так быстро сдаваться.
– Ты меня не знаешь. – Сжав зубы, она шагнула к нему, на ее тонких руках напряглись мускулы.
– Что ж, я об этом догадывался. А что же с твоей любимой работой? Я имею в виду, почему для тебя так важны именно переговоры?
