Диана Машкова - Дочки-матери
На следующий день без четверти шесть она уже стояла у входа. На улице было холодно, начал накрапывать мелкий дождь, но Инна стоически выжидала, считая медленно ползущие секунды, и не решалась войти. Наконец, когда до назначенного времени осталось всего несколько минут, распахнула дверь.
Получив пропуск, Инна прошла через турникет и теперь поднималась в лифте, исподтишка рассматривая людей, которые ехали рядом. Две мило щебетавшие девушки явно работали в отделе рекламы – эту категорию сотрудниц Инна давно научилась различать по одному только виду. Пожилая дама с сосредоточенным взглядом, скорее всего, была редактором. А вот крепенький старичок с аккуратной бородкой вполне мог оказаться писателем. Скорее всего, детским, если судить по выражению его глаз. И может быть, не таким уж известным, но все равно Инне показалось, что его присутствие – добрый знак.
Шаг за шагом, все больше робея, Инна добрела наконец до кабинета, в котором работала Люба. Осторожно постучала и услышала жизнерадостное «Войдите!».
Инна открыла дверь, и перед ее глазами возник настоящий рай. Небольшое помещение, в котором работали пять человек, было похоже на тропический сад – растения были повсюду. Горшочки, горшки и кадки красовались в цветочницах, стояли на полках с книгами, занимали оба подоконника. Аромат цветов мешался с умопомрачительным запахом новых, едва вышедших из типографии книг.
– Инусик, привет! – Люба встала из-за стола Инне навстречу. – Проходи, знакомься!
Одного за другим Люба представляла своих коллег, рекомендуя Инну как студенческую подругу и начинающего автора. От последнего словосочетания сердце Маковецкой учащенно забилось.
– Чай, кофе?
– Если можно, кофе. – Инна волновалась до дрожи в голосе.
– Кофе так кофе, – Люба взглянула на подругу, – да успокойся ты! Никто тебя здесь не съест.
Пока Люба возилась с чайником и чашками, Инна, чтобы скрыть нервозность, рассматривала корешки на книжных полках. Многие издания были оформлены в едином стиле и принадлежали одному автору.
– Мы выпускаем серии, – объяснила Люба, – если у писателя есть потенциал.
– А если нет? – Она вздрогнула.
– Вопрос некорректный, – Люба протянула подруге кофе, – нет, значит, не издаем.
Инна долго смотрела на дрожащую в ее неспокойных руках дымящуюся кружку, прежде чем решилась задать вопрос.
– Почему ты меня пригласила сюда? – она подняла на Любу испуганные глаза.
– Ты же все поняла!
– Нет, – Инна отрицательно мотнула головой.
– Не скромничай, – Люба заулыбалась, – когда я пришла сюда, среди кипы рукописей, которые передали мне для работы, были и три твои.
– Люба…
– Хватит трястись! Их не я отбирала, понимаешь? Рукописи уже были вычитаны – ждали только нового редактора.
– Не может быть…
– Почему?
– Я же первую… семь лет назад… потом…
– Потом ты написала продолжение. И третью часть. Возник интерес как к серии.
– И вы сможете меня издавать?
– Пока неизвестно, – Люба поставила чашку на стол, – решение будет принято позже. С сюжетом у тебя все в порядке, с экспозицией тоже. Но нужно поработать еще над героями. Рукописи с замечаниями я тебе сегодня отдам.
– А дальше?
– Дальше посмотрим. Если, конечно, сможешь пахать как вол.
– Смогу!
– Тогда из нашего проекта может кое-что выйти.
Она посмотрела на Инну испытующе, словно взвешивая все «за» и «против», а потом все-таки произнесла:
– Я всегда говорила: у тебя есть талант. – Люба улыбнулась. – Теперь это уже не только мое мнение.
Глава 5
Инна с трудом дождалась субботы. Дома, в закрытом на ключ ящике письменного стола, ее ждали рукописи, разукрашенные красной ручкой редактора. Все три романа предстояло вычитать, исправить ошибки и отправить Любе.
«У тебя есть талант», – повторяла она как мантру – шепотом, если вокруг были люди, и вслух, оставшись наедине с собой.
Теперь она снова позволяла себе мечтать. Перед внутренним взором стали возникать красочные картины – ее первая книга, первая рецензия в серьезном журнале: «Инна Маковецкая – выдающийся автор в своем жанре. Следуя традициям, установленным родоначальником современного фэнтези, она, в отличие от многих писателей, не является подражателем, но создает собственный, живой и увлекательный мир…»
Будильник прозвенел в шесть утра. Ни минуты не мешкая, Инна вскочила, умылась, сварила кофе и села за письменный стол. Счастье, что через три с половиной часа ей не придется бежать на работу, как в будние дни. Сегодня во что бы то ни стало нужно закончить работу над первой книгой и отправить новый вариант Любе. В издательство каждый день попадает несколько десятков рукописей, и нет никаких гарантий в том, что завтра среди пытающих счастье авторов не окажется кто-то с очень похожей историей. И тогда, возможно, предпочтение отдадут ему.
Инна с досадой вспомнила о том, что завтра ей лететь в командировку. Желанный поначалу Париж вызывал теперь раздражение: она потеряет драгоценное воскресенье. Если бы только можно было остановить время!
В коридоре послышался шорох. Потом в кухне зазвенела посуда. Чуть позже в ванной полилась вода. Еще минут двадцать хлопали дверцы шкафов, падали вещи и раздавалось ворчание. Инна ждала, пока Сашка соберется в школу – при таком шуме сосредоточиться было невозможно.
Наконец входная дверь с шумом захлопнулась, и только после этого Инна смогла вернуться к работе. Она все еще сидела в собственной комнате, и в то же время ее там уже не было. ДРУГОЙ, созданный ею самою мир поглотил ее без остатка…
– Где мои кроссы?!
Дверь в комнату распахнулась, ударившись ручкой о стену.
Инна вздрогнула и испуганно подняла глаза. На пороге стояла Сашка. В маминой куртке, чудовищно грязных джинсах и босиком. В длинных волосах, которым давно уже требовался шампунь, одиноко болталась замысловато закрученная кудряшка. Инна взглянула дочери в лицо – из-под тонального крема просвечивали невесть откуда взявшиеся синяки.
– Что у тебя с лицом? – обеспокоенно спросила она.
– Макияж, – фыркнула дочь.
– Я не об этом, – Инна старалась не показать испуга, – синяки откуда взялись?
– С лестницы в понедельник упала, – Сашка усмехнулась.
– И ты в таком виде в школу ходила?! – Инна ужаснулась. – Почему не сказала мне? Надо было обработать синяки, показаться врачу.
– Я че, больная?!
Инна промолчала, ругая себя за то, что так поздно узнала о случившемся. Бедная девочка! На глаза навернулись слезы, которые она поспешила спрятать.
– А куда ты собралась?
– Я тебя первую спросила. Где мои кроссы?
Инна замолчала, переводя дыхание. Главное – не читать нотаций. Подростки на них отвечают агрессией, а Саша и так взрывается чуть что.
