Джоанна Нейл - Дикое сердце

Кровь прилила к ее щекам. Пытаясь скрыть свое замешательство, она поставила молочник на поднос и уставилась на чайник на плите. Дэниел нетерпеливо посмотрел на часы.

— Когда же он вернется? — нетерпеливо спросил он. — Я предупредил его, что приеду. У меня мало времени. Через час я должен быть в другом месте.

— Думаю, он скоро придет. — сказала Лора. — Кофе готов. Ты не выпьешь чашечку?

Она села за стол, он подошел и тоже присел. Ресницы ее дрожали. Она придвинула к нему чашку:

— У тебя с отцом важный разговор? Он пожал плечами:

— Особенно важного ничего нет. Мир не погибнет, если мы не встретимся. Лора скривила губы.

— Ты готов ждать? — спросила она и подумала, что, возможно, это игра, ставкой в которой является она сама, как намекал ей отец.

— Я, в общем-то, не тороплюсь с этим делом. И мне нечего беспокоиться. Не понимаю, почему это так волнует тебя?

Она положила в кофе сахар и налила сливки.

— Конечно, зачем беспокоиться. Ведь речь идет не о твоем доме, — сказала она, тщательно выговаривая слова. — Ведь никто не собирается сносить Окли, не так ли?

Дэниел сжал зубы.

— Тебе следует знать, что твой отец живет иллюзиями. У него нет денег, чтобы жить здесь. Этот дом камнем висит у него на шее. Я уверен, что придет время и он поймет, что я говорил ему правду.

— Возможно, ты и прав, — произнесла Лора почти шепотом. — Но он болен. И я думаю, что его попытки сохранить этот магазин, сделать его доходным — единственное, что держит его в этой жизни. Неужели мы станем из-за этого врагами? Разве нельзя ему немного помочь?

— Врагами? Это слишком сильно сказано, ты не думаешь? Ведь дело за тобой. Решать тебе. А ты ведешь себя по отношению ко мне довольно неприветливо, мягко говоря.

— Это не так, — возразила она, покусывая губы.

Он вскинул на нее грустные глаза, г — Ты шутишь? — спросил он раздраженно. — Мое малейшее прикосновение вызывает у тебя ужас, как будто я собираюсь лишить тебя невинности. Мне казалось, что мы уже прошли эту стадию в наших отношениях. Я полагал, что мы хотя бы можем быть друзьями.

— А какая разница? Я имею в виду, как это может повлиять на ваши планы? — Глаза ее были широко открыты и излучали мягкий свет. Он задумчиво смотрел на нее, проводя пальцем по краю чашки. Она поняла, что он не собирается ей отвечать, и быстро добавила:

— Все так неопределенно. Отец сейчас совсем не тот, каким был прежде. Здоровье его подорвано. Я так беспокоюсь за него. — Она замолчала, а потом все же спросила:

— А ты не можешь помочь ему, Дэниел? Ему сейчас так трудно.

— А что, ты думаешь, я могу для него сделать?

— У тебя хорошие отношения с его поставщиками. Ведь так? Не мог бы ты поговорить с ними, чтобы они дали ему время оправиться?

Он нахмурился, и все ее надежды рухнули.

— Думаю, это можно сделать. Кое в чем я смогу помочь.

Лора с облегчением вздохнула.

— Спасибо, — сказала она, улыбнувшись ему дрожащими губами.

Дэниел серьезно взглянул на нее.

— Не благодари меня. Я еще ничего не сделал. И это ничего не решит, только несколько отодвинет крах. Рано или поздно твой отец вынужден будет признать, что ему не справиться с этим делом, что это выше его возможностей.

Она поджала губы в ответ на его предупреждение.

— Во всяком случае, это уже кое-что, — сказала она ровным голосом. — Когда ты сможешь поговорить с ними?

Дэниел отодвинул чашку и встал из-за стола.

— В ближайшие дни. Я скоро уезжаю в Швейцарию, и некоторое время меня здесь не будет. У меня дела в Европе. — Он направился к двери. — Здешними делами займется мой агент.

Это было для нее ударом. Она понимала, что рано или поздно их пути разойдутся, но она пыталась не думать об этом. И его внезапное заявление явилось для нее как гром среди Ясного неба.

Она медленно поднялась со стула:

— Ты уезжаешь? — спросила она. — И надолго?

Он пожал плечами:

— Кто знает? Может быть, года на два, а, может быть, и на более длительный срок. Возможно, я решу остаться там навсегда.

Она почувствовала, что полностью раздавлена чем-то тяжелым. Сердце ее сжалось. Она не могла дышать. Конечно, она спит и видит ужасный сон. Это не правда!

— А мой отец знает? — спросила она хрипло. Произнеся эти слова, она поняла, что отец тоже ничего не знает. Если бы он знал, он как-то предупредил бы ее.

Она направилась к Дэниелу. Голова кружилась. Она шла, как во сне, как сомнамбула, которая не понимает, куда идет, что делает. Она должна двигаться, и все.

— Я не говорил ему, — сказал Дэниел. Глаза его были темными, отчужденными, лицо серьезным. Она стояла совсем рядом с ним.

— А разве это имеет какое-нибудь значение?.. — Он замолчал. В голосе его появилась ирония, но она не придала этому никакого значения. Когда она теперь увидит его? В эти последние летние недели он стал для нее так много значить, что изменил весь ход ее жизни. Если он уедет, жизнь ее потеряет всю свою радость. Она никогда больше не будет счастлива.

— Лора… — произнес он тихо, и она облизала внезапно высохшие губы. Она смотрела на его волевой подбородок. Дэниел был от нее так близко, что она видела поры на его загорелой коже и ямочку на подбородке, так привлекавшую ее. Она ощутила запах свежести, исходящий от него, и перевела взгляд на твердые контуры его рта. Неуверенно она подняла руку и дотронулась до шелка его рубашки на груди.

— Я не знала, что ты собираешься уезжать, — прошептала она. — Ты не говорил…

Он вопросительно поднял свои темные брови:

— А разве я должен был говорить? Я полагал, что тебе это неинтересно. Ты была так холодна ко мне последнее время.

В ответ она только вздохнула, приложив пальцы к его рту.

— Прости, — сказала она хрипло. — Я так волновалась из-за отца…

Она замолчала, тихонько проводя пальцами по его подбородку. Он стоял, не двигаясь, твердо сжав губы. Она чувствовала, что мускулы его напряжены, и думала, что он молчит и терпит только из вежливости.

— Неужели ты ничего так и не понял? — прошептала она, обняв его за шею и запустив пальцы в его темные волосы на затылке. Она пододвинулась вплотную и прижалась к его крепкой, как стена, груди. Некоторое время она стояла, не двигаясь, чувствуя его тело и исходившее от него тепло. Ее груди, прикрытые только тоненькой блузкой, стали твердыми, прикоснувшись к его груди.

Он глубоко вздохнул, и она поняла, что тоже ему небезразлична. Он обнял ее за талию и прижал к себе, и она почувствовала прилив блаженства. Они как бы слились воедино. Она буквально опьянела от этой неожиданной близости. Заглянув ему в глаза, она увидела, что они горят желанием, и на какой-то момент ее охватило инстинктивное чувство, присущее всем женщинам, начиная от Евы.