Девушка из Екатеринбурга. Встреча в «Красной Поляне» - Михаил Цебусов
Но, вот, спустя 10 лет, ему снова пришлось вспомнить навыки кражи… Правда в чужие квартиры он раньше не лазил ни через форточку, ни через балкон… Что-то новенькое…
После обеда он со всей группой пошёл на пляж, убедился, что Снежана и Ирина пришли тоже. Значит, они ещё минимум два часа будут здесь. Он один раз искупался, вытерся полотенцем и стал одеваться.
– Макс, ты куда? – Спросил Сергей.
– Да, что-то живот побаливает – видать, мы с тобой вчера перепили и переели. – Улыбнулся он.
– Ну, не знаю, я – нормально. Может тебе коньяка накатить, вон наверху у Николая есть?
– Да, не… Лучше выпью активированного угля и вздремну. А вечером после ужина посидим! – Весело закончил он.
– Давай, приходи в норму.
Макс быстрым шагом пошёл в свой номер. Сердце учащённо билось, он волновался. Мало ли, вдруг Снежана или Ирина тоже по какой-то причине придут в номер – забыли что, или, в самом деле, поплохеет кому из них. Он-то чувствовал себя нормально и соврал Сергею, что у него болит живот, но, вдруг, в самом деле, кому из девчонок станет плоховато – голова заболит, живот или, скажем, женские дни…
Медлить было нельзя. В самом деле, или Снежана, или Ирина, могли вернуться в номер.
Он надел светло-зелёный спортивный костюм с чёрными полосками, чтоб не поцарапать тело о неровный и негладкий бетон, и вышел на балкон. Перед ним были деревья, холм, детская площадка, на которой никого не было. И даже издалека его никто не видел.
Он посмотрел вверх и вниз – на балконах никого не было. Основная масса отдыхающих была на пляже, малая часть спала в номерах, на балконы с его стороны светило солнце, и никто не хотел на них находиться.
Он встал ногой на край ограждения своего балкона, и, держась руками за бетонную перегородку с балконом соседнего номера, распрямился в полный рост.
Затем, хватаясь руками за перекладины балкона Снежаны и Ирины, он подтягивался и выбрасывал вверх одну руку, перехватываясь за перекладину повыше. Был ли страх сорваться и упасть? Да небольшой был. Но, благо он был в хорошей физической форме, подтягивался на турнике не меньше 20 раз, и потому чувствовал уверенность, что не сорвётся, без проблем на руках поднимет себя наверх. Наконец, он подтянулся, на предпоследней перекладине, выбросил одну руку верх, ухватился за самую верхнюю, ещё раз подтянулся и, выбросив другую руку вверх, тоже схватился ею за самую верхнюю. Теперь он мог закинуть ногу на пол балкона с наружной стороны. Отлично. Он встал в полный рост и перекинул ногу через верх ограждения балкона. Затем вторую. И вот он на полу балкона с внутренней стороны.
Дверь балкона открыта. Два шага – и он в комнате. Он немного вспотел от подтягиваний, от светящего в спину солнца и от тёплого спортивного костюма. Он расстегнул куртку и вытер лицо от пота внутренней стороной её низа.
Ступая по ковролину цвета чая с молоком, он прошёл по комнате к кровати Ирины. Спортивная сумка стояла под ней.
Сердце снова заколотилось. А, вдруг, сейчас кто-то из девчонок войдёт? Главное, чтоб не видели, как он берёт деньги из бумажника. Можно будет отмазаться, что хотел пошутить, напугать, спрятавшись под кроватью. Пусть лучше подумают, что дурак, чем поймают на краже.
Он выдохнул и расстегнул сумку. Наверху была одежда – футболка, лёгкие брюки, полотенце, купальник… Главное не нарушить порядок вещей настолько, чтобы это бросилось в глаза. Он запустил руку в середину сумки до самого низа – бумажника не было. Справа. Тоже нет. Слева. Вот он! Под чем-то мягким, шерстяным – или это был рукав свитера, или шерстяной носок.
Макс достал бумажник, дрожащими пальцами отстегнул хлястик бумажника и раскрыл его…
Мама родная… Два отсека – один полон 500-рублёвых купюр, другой – 1000-рублёвых… Сколько тут? Если и тех и других минимум 30 купюр, то всего, как минимум, 45000 рублей, полторы «штуки» баксов! И не похоже, что она их пересчитывает.
Он решил, что на оставшиеся 5 дней – 4 полных дня и день отъезда, когда он уезжал в обед, ему полутора тысяч вполне хватит. Сначала ему стало жалко Ирину, но потом вспомнил её ехидную улыбку, слова, которые она говорила про него Снежане и другим, как она предпочитала тусить с мужчинами из других групп, как они из-за неё вытащили у него деньги, и жалость прошла. И главное – откуда у врача стоматолога такие деньги? Зачем она столько берёт на отдых?
Он отсчитал три пятисотрублёвые купюры, положил в карман, с улыбкой подумал: «С тебя не убудет, сука…», закрыл бумажник, убрал его в левый угол сумки или под шерстяной носок, или под рукав свитера. Ещё раз посмотрел на лежащие наверху вещи, поправил, чтоб они были примерно в таком же положении, как когда он открыл сумку. Затем, застегнул молнию сумки и убрал её под кровать Ирины.
Тут он заметил лежащую на тумбочке ближе к балкону серую записную книжку. Он открыл её.
Внутри были написаны данные владельца – Кушнарёва Снежана Германовна… Адрес… Домашний телефон…
На столике между тумбочками лежала большая пачка салфеток, на другой тумбочке – белая авторучка. Макс взял салфетку, авторучку и переписал данные Снежаны, а потом взял в руки записную книжку Снежаны изменил наклон своего почерка в противоположную сторону и, слева от информации о владельце, написал: «Снежана, будь счастлива». И рядом нарисовал сердечко.
Он положил авторучку и записную книжку на места, как они лежали, и пошёл на балкон, с хитрой улыбкой думая, пусть теперь Снежана ломает голову, кто это написал.
Обратно спустился он не совсем аккуратно – закатал рукава до локтя и ободрал внутренние стороны предплечий о бетонные бугорки.
«Ладно», – подумал он, промывая царапины в раковине тёплой водой с мылом, – «будут спрашивать, откуда – скажу, что волной на берег неудачно выбросило, протащило по камешкам и ракушкам».
Он осушил промытые царапины салфеткой, потом налил немного в ладонь водки и, стиснув зубы, протёр царапины, дезинфицируя их. Было больно, но настроение было радостное от появления денег.
Он
