Алиса Клевер - Журавль в небе

Я ненавижу перемены. Но я хочу Андре.

— Ты там не уснула? Ты в порядке? — Сережа кричал из-за двери и дергал ручку.

— Да все нормально, — крикнула я злее, чем требовалось. Порванный бюстгальтер валялся на полу. Как можно принимать решения, даже не представляя, что именно будет завтра? Я скинула джинсы и запихнула их в пакет — для последующей стирки. Вода — это хорошо, вода очищает, дает дышать, отделяет от меня все сложности прозрачной стеной. Я провела экспертизу своего тела. Следы от лестницы почти прошли, но еще оставались видны. На ягодице отпечатался синяк — хватка Андре была куда сильнее, чем мои кровеносные сосуды. Его любовь ранила, но я смотрела на эти следы как на доказательства жизни. Я бы повторила все, не задумываясь. Я чувствовала последствия его любви повсюду. На шее — краснота. Что это? Я пригляделась и поняла, что это — засос. Туда целовал меня Андре, а я просила еще и еще. Все это невозможно выдать за следы несостоявшейся автокатастрофы. Но кто знает, чему способен верить Сережа, насколько далеко он готов зайти в собственной слепоте.

Кроме того, не могло быть и речи, чтобы провести с ним ночь. Я поняла это со всей обескураживающей ясностью. Я не знаю, что делать с Сережей, не знаю, что буду делать без Андре, и я понятия не имею, есть ли решение дилеммы, всей глубины которой я пока даже не осознаю.

Телефон зазвонил, когда я стояла под душем, совершенно мокрая. Я высунулась из-за занавески и, зацепив рукой полотенце, вытерла лицо.

Андре. Господи.

— Что ты делаешь? — спросил он строго.

— Стою в ванной, мокрая, и мерзну. Могу простудиться, — откликнулась я, избегая ответа на то, о чем он реально спрашивал.

— Ты поговорила с ним?

— Я поговорила… с ними, — начала я. — Тут моя мама, я не могу при ней. Ты должен понять.

— Я ничего не должен. Мы договорились, — процедил он тихо. Это не предвещало ничего хорошего.

— Мы не договорились. Ты просто приказал выкинуть моего парня, который мне ничего плохого не сделал, ночью на улицу, — прошипела я, молясь, чтобы меня не было слышно из гостиной. Иначе буря начнется прямо сейчас, хочу я этого или нет.

— Примерно так, — согласился он со всем спокойствием, от которого я похолодела. Ощущение приближающейся бури усилилось.

— Я не могу так поступить. Он… он не заслужил такого. Я должна подумать… Почему ты не можешь дать мне времени подумать?

— Потому что я хотел забрать тебя. Забрать себе… — Это были самые хищные слова, что я слышала в жизни. Андре был опасен, и я перечила ему, что делало его совершенно непредсказуемым.

— Ты не можешь забрать меня против моей воли. А мне нужно подумать. И я не хочу расстраивать маму. Она и так сидела в твоей больнице, где ей наставили синяков. Она расстроена, а ты хочешь, чтобы я устроила сцену?

— Да, — коротко сказал он. — Кажется, твоей маме никогда не нравился Сережа.

— Это не важно, это не имеет никакого отношения к тому, о чем я говорю. Маме не нравится Сережа, но она никогда не одобрит, если я расстанусь с ним вот так.

— А я думал, что хуже всего расставаться по СМС. Даша, ты сейчас говоришь мне, что вместо того, чтобы расстаться со своим парнем, ты решила провести с ним ночь? Потому что считаешь иное невежливым? И не хочешь расстраивать мать? Я правильно понял тебя? Может быть, мой русский вовсе не так хорош, как я думал?

— Я не собираюсь проводить с ним ночь! — прошипела я.

— С кем ты там разговариваешь? — крикнул через дверь Сережа. — Ты в порядке?

— Да! — крикнула я в ответ, а когда поднесла трубку к уху, там уже была тишина. Я разозлилась и отшвырнула телефон в сторону. Наскоро вытершись, я вышла из ванны, полная намерений улечься спать, чего бы мне это ни стоило. Сереже все равно постелили на диване, а я бы разместилась в спальне, на кресле. В конце концов, мама действительно совсем не любит Сережу, поэтому при ней можно спокойно рассчитывать на некоторую паузу. Сегодня так, а завтра я поеду с ней в больницу. Вечером можно будет придумать что-то. Надо просто дать Сереже улететь. Пусть он улетит. Пусть…

— Да! Да, спасибо большое! Это так приятно. Такая забота! — мама щебетала, накручивая на палец провод от местного гостиничного телефона. — Нет, я прекрасно себя чувствую. Синяки почти зажили. Вы напрасно беспокоитесь… — Она улыбалась кокетливо и одновременно застенчиво — ее фирменная улыбка. Я нахмурилась и окинула ее взглядом, полным подозрений. Сережа подал мне стакан с водой, в котором плавала, растворяясь, какая-то белая шипучая таблетка.

— Что это? — спросила я, больше имея в виду мамин разговор.

— Аспирин. Тебе он сейчас не помешает. У него хороший противовоспалительный эффект.

— Спасибо. Спасибо вам! Да, мы все тут — как одна большая семья. Поддержка — это важно, — «пела» мама. — К дочке прилетел ее молодой человек, чтобы поддержать нас. Она переживает за меня, конечно. Это все так… непросто. Но тут все такие заботливые. Да. Что?

— Что? — вытаращилась я, представляя себе, как Андре, если это был Андре, а в этом я почти не сомневалась, говорит ей, что только что, буквально полчаса назад, трахнул ее дочь в кладовке горничных. И просит как-то поласковее, невзначай, выгнать «молодого человека» к чертовой матери.

— Куда? Я просто не знаю, что сказать. Поклонник? Это почти фантастика, откуда он может знать наших русских актрис?! — Видно было, как мама раскраснелась. — Вы преувеличиваете. Ну, хорошо. Да, конечно. Вы меня почти уговорили. Что? Даша? Да, конечно, она пойдет. Она везде сопровождает меня.

— Куда? Я никуда не пойду! — прошипела я, но мама отмахнулась от меня, как от назойливой мухи.

— Вы не против? — спросила она, и мне оставалось только гадать, не против чего это там Андре. — Что ж, решено. Да. Да. Можно и так. Спасибо. Большое спасибо, это очень лестно. Я буду счастлива познакомиться. Передавайте мой привет. Бон суар!

Мама повесила трубку и посмотрела вдаль, на сказочный вид ночного Парижа, ее взгляд был полон томной неги. Она всегда умела держать паузу. Я не вытерпела и спросила первой, куда это Даша «конечно, пойдет».

— Ах, это! Месье Робен звонил, и представляешь, что? Он пригласил нас на ужин.

— Что? — удивился Сережа. — Всех нас? И меня?

— Ну, о вас, Сережа, он и знать не знал, так как я только что упомянула о вашем приезде. Но он был столь любезен, что пригласил и вас тоже. Его знакомый продюсер прознал — интересно, как? — что я в Париже, и хочет со мной познакомиться. Он смотрел все мои фильмы. Могу поспорить, наш дорогой месье Робен был поражен, когда услышал это. Я-то для него была просто одной из пациенток… Теперь он будет относиться ко мне совершенно иначе…