Предатель. Ты променял меня на бывшую (СИ) - Верди Алиса
Он не сожалеет о своем поступке. Не просит прощения, не планирует никак меня возвращать. Он просто не совсем сволочь, и у него есть совесть и чувства к ребенку. Не более того.
Я стою у окна и смотрю на проспект внизу. Он шумный и оживленный, но в квартире хорошие окна, и почти ничего не слышно.
А в нашем доме окна выходили на маленький сад. У меня там были посажены кусты гортензии и канадской розы. Да и много еще чего. Красивый был сад. Как он там сейчас?
— Мам! Иди сюда!
Выхожу из кухни и захожу в гостиную. Отец и сын сидят на ковре. Сейчас они так похожи.
Я подхожу поближе.
— Мам, смотри, какая машина! Посмотри, у нее сзади четыре трубы! И смотри, какой мощный мотор, ты видишь? — сын сует мне собранную явно не по инструкции лего.
— Да, очень красиво, зайчик! Классная машина! — восхищаюсь я. — Это ты сам собрал?
— Папа мне немного помогал.
— Совсем чуть-чуть, — уточняет Юра.
— А так да, я, — гордо кивает Тема.
— Ты у меня молодец, — я наклоняюсь и целую его в макушку.
— Садись с нами, мам! Мы еще прицеп должны сделать. Будешь нам помогать!
Глава 11
Я сажусь рядом со своим сыном. Понимаю, что ему хочется, чтобы мы были все втроем.
Вижу по его лицу, что только так он счастлив. Когда рядом и мама, и папа.
Наверное, это неправильно. И нужно вообще не встречаться больше всем вместе — пусть общается с отцом отдельно, когда меня рядом нет, но мне так его жалко!
Не хочется травмировать его так резко, а хочется как-то помягче что ли, постепенно, дать ему время привыкнуть к новой реальности, адаптироваться.
Вот только это иллюзия. Иллюзия счастливой семьи, когда оба родителя играют со своим ребенком, улыбаются, шутят. Ради него.
Все это вранье. Сцена, которую мы оба разыгрываем перед нашим сыном. А все потому, что у нас не хватает духу сказать ему, что это все понарошку. Не правда. Нет больше нашей семьи.
Нет, он, конечно, знает, что мы развелись. Но вот сомневаюсь, что он в полной мере осознает, что это значит. Он все-таки еще маленький и, скорее всего, думает, что родители просто поссорились. И стоит им немного пообщаться, поиграть вместе, как они помирятся. Ведь именно так и происходит в детском саду.
Мне тяжело дается эта иллюзия. Потому что больно. Больно оттого, что это не по-настоящему.
Сколько раз мы вот так сидели вместе на ковре в нашем доме и играли, смеялись, шутили. Тогда это было искренне. Сейчас я очень отчетливо ощущаю эту разницу.
Улыбаюсь через силу, а внутри горький ком.
Вновь ловлю себя на мысли, что я даже не осознавала тогда, насколько счастлива. Не ценила в должной мере.
Всегда в голове были какие-то мысли, постоянные заботы — что приготовить на ужин, какой подарок выбрать родителям на годовщину свадьбы, не забыть погладить мужу рубашку на завтра…
А вот так, чтобы сесть и прочувствовать это счастье — вот мы все вместе, и у нас все хорошо, мы любим друг друга…
Как быстро мы привыкаем к хорошему и как быстро перестаем это ценить, воспринимая такие моменты как должное.
Заботу, внимание, теплоту, улыбки, поддержку. И только потеряв, осознаем, что именно потеряли.
И вот сейчас только я начинаю понимать, какой же счастливой я была все эти годы. Именно это и было счастье. Тихое, спокойное, теплое, родное.
Тема вдруг кладет на пол недоделанный прицеп, встает и одной рукой обнимает меня за шею, а второй Юру. И просто стоит, прижимая нас обоих к себе.
У меня из груди рвутся рыдания, и не знаю, как их остановить. Юра вдруг вскакивает, крепко прижимает к себе Тему, целует его в макушку, а потом резко выходит из комнаты, отводя глаза в сторону.
А ты думал, будет легко, да, Юр?
— Зайчик, может, посмотришь мультики минут десять? — спрашиваю я придушенным голосом, понимая, что не могу сейчас продолжать игру с ребенком, мне нужна пауза.
— Хорошо, — послушно кивает он и идет к телевизору.
Мое сердце сжимается от нежности и любви к нему.
А я направляюсь в сторону кухни. Захожу, плотно закрываю дверь.
Там Юра стоит у окна, отвернувшись. Он не поворачивается при моем появлении.
— Я надеюсь, оно того стоило, Юр, — шепчу я, отрывая от рулона бумажное полотенце, чтобы вытереть глаза.
Он прерывисто выдыхает.
— Я не видел другого выхода. Я не мог тебе врать, Мила, — его голос хриплый и сдавленный.
Ну да. Я тоже его не видела. Да и сейчас не вижу. Нет его, этого выхода.
— Я не хотел всего этого, ты же понимаешь. Не хотел.
Понимаю. Конечно, он не хотел. Он же не садист.
— Если бы я мог сделать себе лоботомию… если бы мог вырвать с корнем… если бы мог просто забыть… если бы мог не думать… Я бы это сделал.
— Если бы… если бы… Ты не можешь. Ты любишь другую. Все понятно, — пожимаю я плечами, пока внутри все корячится от боли.
— Вас я тоже люблю. Ничего не изменилось. Но понимаю, что все это неправильно. Не думай, что я этого не понимаю.
— Ну, зато теперь ты счастлив со своей первой любовью. Я очень на это надеюсь, Юр. Потому что иначе — все это было напрасно.
Он молчит, ничего не отвечает. Смотрю на его профиль. Руки в карманах, плечи напряжены, на лице играют желваки, лицо мрачное, челюсти стиснуты, брови нахмурены.
Что-то как-то не похож он на счастливого влюбленного.
— У мамы день рождения на следующей неделе, — говорит он.
— Я помню. Поздравлю, — киваю я.
У меня хорошие отношения с его мамой. Да и с отцом тоже. Они оба классные и меня, как мне кажется, искренне любят. Но я не видела их после всей этой истории, хотя разговаривала пару раз по телефону.
— Она хочет отметить всей семьей в их доме.
— Хорошо. Бери Тему и езжайте.
— Я имел в виду — все вместе, с тобой. Она хочет, чтобы была вся семья.
— Я больше не часть семьи, — невесело усмехаюсь я.
— Это не так. Для меня ты всегда будешь частью моей семьи, Мила. Ты — мой родной человек. Я несу ответственность за тебя и сына.
И тут меня прорывает. Как-то неожиданно и резко я съезжаю с катушек.
— Хрень собачья! — рычу я, а он тут же разворачивается, реагируя на мой тон, — Это не так! Это вранье! Ложь! Ты отказался от нашей семьи! Нет больше нашей семьи, понимаешь? Нет! И я не буду никогда больше частью твоей семьи, чтобы ты не говорил. Да, у нас общий ребенок, но на этом все! Все! Нас больше нет! Ты все сломал. Все разрушил! Ненавижу тебя!
Глава 12
Я просто не выдерживаю. Сложно держать все это в себе. Сложно притворяться перед всеми, что мне все равно, что я в порядке!
Я, блин, не в порядке! Не в порядке, твою ж налево, Юра!
Чувствую, как из моих глаз все-таки хлынули слезы.
Да ё-моё!
Как же я не хотела показывать перед ним свою слабость!
Юра делает шаг ко мне и обхватывает меня руками, прижимая к себе.
— Тихо, Мил, тихо… — шепчет он мне в волосы.
Его запах… Боги! Такой родной!
Он влетает в мои легкие, словно отравляя меня изнутри и наполняя невыносимой горечью.
Теперь я не могу вдыхать его, прижимаясь носом к его шее, как раньше. Теперь это делает она. А у меня больше нет на это права. Ведь я теперь ему никто.
— Не смей меня трогать! — рычу я, отчаянно вырываясь из его объятий.
— Ш-ш-ш…
Внезапно доходит, что за стеной Тема, а мне и правда лучше вести себя потише.
— Пусти! Мне противны твои прикосновения! — шиплю я разъяренной кошкой.
Он отпускает меня, а я тот час же отстраняюсь и отступаю на два шага назад.
Это было больно. Его объятия.
Какого черта? Он с ума сошел?
Хотел просто успокоить истерику? Он решил, что мне так будет легче?
— Больше так не делай! Ты не имеешь права ко мне прикасаться. Ты грязный после нее. Не смей, слышишь?
Боги! Я столько выстраивала эту стену из фальшивого спокойствия и шаткого равновесия! И стоило ему лишь прикоснуться ко мне, как все посыпалось.
