Беззвучная нота - Нелия Аларкон
Сол хмурится.
— Его девушка? Почему это должно его пугать?
— Если бы у него была жена, это бы его напугало, — категорически говорит Датч, глядя на Финна в поисках подтверждения.
— Человек, который так ценит священные места, еще больше ценит свою личную жизнь, — говорит Финн.
У Виолы отвисает челюсть.
Каденс бросает на Финна испуганный взгляд.
Сол начинает смеяться.
— Откуда ты знаешь?
Финн резко поворачивается, игнорируя вопрос.
— Давай. Не задерживай нас, — умоляет Сол, торопясь за ним.
Датч смотрит на свой телефон.
— Нам нужно двигаться. У Зейна сейчас лопнет вена.
— Он прав, — говорит Каденс. — Мы не знаем, как долго полиция сможет задерживать маму Грейс.
Полиция? Мама? Они как-то связаны с тем, что ей сегодня звонила полиция?
Нитка страха проскальзывает в мои вены.
Виола взвизгивает от волнения.
— Пора идти.
Датч и Каденс, словно репетируя, стоят по одну сторону двери.
Финн и Сол выстраиваются в линию на другой стороне.
Они образуют небольшой проход, по которому я могу пройти, расправив плечи и глядя прямо перед собой.
Виола возится с моим шлейфом и вуалью, когда я делаю шаг вперед.
Мои пальцы впиваются в букет.
Мое сердце колотится так сильно, что я уверена, они это слышат.
Зачем я ввязываюсь в эту семейку?
Мама вышла замуж за Джарода Кросса, это не имело ко мне никакого отношения. Это был не мой выбор. Но это другое.
Это мой выбор.
Это личное.
Хочу ли я быть связана с этими опасными мальчиками, этими принцами, которые достаточно сильны, чтобы выведать самые темные, самые глубокие секреты незнакомца за один разговор? С этими королями, которые достаточно безжалостны, чтобы манипулировать полицией, чтобы убрать маму с дороги?
Ой, хватит думать. Неужели тебе никогда не бывает весело, Грейс?
Снова появляется Слоан, подпрыгивая рядом со мной, пока я иду вперед.
Только она могла бы назвать развлечением поход в логово льва с его свирепыми хищниками.
Двери часовни скрипят.
В темной комнате мерцают свечи.
Зейн стоит в конце прохода, одетый в черный смокинг, который выглядит так, будто соткан из теней и греха.
Одна рука согнута под углом и зажата в черной перевязке.
У меня перехватывает дыхание.
Он… красивый.
Но дело не в нем. И не в нас.
Я поставила одну ногу перед другой.
Для Слоан.
К лучшему или к худшему.
Ради справедливости.
Под звуки классической музыки, звучащие из скрытых динамиков, я иду по проходу, не сводя глаз с парня, который наверняка меня погубит.
ГЛАВА 6
Грейс
Я смогу пережить короткую свадебную церемонию, только полностью отключив свой разум.
Мысли типа:
Это безумие.
А что, если мама узнает?
А этот брак вообще законный? Мы ведь сводные брат и сестра, не так ли?
Все они оказываются охвачены покровом оцепенения.
Только когда я чувствую, как Зейн сжимает мою руку, прихожу в себя и понимаю, что священник подталкивает меня сказать: «Я согласна».
В течение долгой, содержательной паузы я обдумываю безумие всего этого. Все произошло так быстро. Несколько часов назад я лежала на больничной койке, размышляя о том, какое желе подадут в кафетерий на обед.
И вот я здесь.
В свадебном платье.
Перед Богом и Королями.
Чем дольше я тяну, тем выше поднимается бровь Зейна. Но мы оба знаем, что я не остановлюсь на этом.
Даже если ненавижу, когда мной помыкает Зейн Кросс, еще больше я ненавижу, что убийцы Слоан до сих пор не найдены.
— Я… согласна. — Слова царапают мое горло, словно острые гвозди, поднимающиеся по пищеводу.
В зале раздается коллективный вздох.
Зейн торжествующе ухмыляется, и если бы я была более мелочным человеком, если бы ставки не были так высоки, я бы сделала что-нибудь, чтобы стереть эту ухмылку с его лица.
Я… не хочу дышать твоим дурацким воздухом, ты, переросток, ненормальный Креон.
Священник повторяет жениху те же слова. Что-то о любви, чести и уважении. Пфф.
Зейн ничего не знает об этих словах.
Честно говоря, я тоже.
В любом случае, этот брак не подразумевает ничего из перечисленного.
— Да, — уверенно говорит Зейн, не отрывая взгляда от моих губ.
Но поцелуя нет.
По крайней мере, пока нет.
Вместо этого нас ведут к столику сбоку.
Там хранится свидетельство о браке.
Глаза Зейна следят за мной, пока я читаю строки, замечаю, что он ждет протеста.
Церемония бракосочетания — это одно. Юридический документ — это другое.
Но я не колеблюсь.
Я пишу свое имя на документе. От руки к ручке.
Вернувшись к часовне, принимаю кольцо, которое Каденс кладет мне на ладонь. Кольцо на палец.
Тело на автопилоте.
Взгляд устремлен на стену за головой Зейна.
Онемение — мое убежище.
Мой разум — мой побег.
Где-то рядом я слышу, как священник говорит:
— Вы можете поцеловать невесту.
Расстояние между мной и Зейном уменьшается. Толстые пальцы, мозолистые от многих лет владения барабанными палочками, обхватывают мой подбородок и поднимают мое лицо вверх.
Свет свечи мерцает на его скулах, подчеркивая линию подбородка, представляющую собой резкий срез углов и симметрии.
Я очень стараюсь не смотреть на рот Зейна.
Рот, который я попробовала.
Рот, который почувствовал вкус меня гораздо больше, чем следовало бы.
Когда он смотрит на меня темным, полуприкрытым взглядом, я удивляюсь, почему он тянет время. Просто поцелуй меня и покончим с этим.
Зейн незаметно качает головой.
Как будто он меня услышал.
Отказ.
Вместо того, чтобы заявить права на мои губы и закончить церемонию, одна большая рука обхватывает мою щеку. Его внимание переключается на мой висок. Как фигурист, скользящий по льду, он откидывает вуаль, которую я намеренно пыталась натянуть на как можно большую часть раны, насколько это вообще возможно.
Мое сердце колотится где-то в ребрах, а затем поднимается к горлу и забивается в учащенном ритме.
Воздух в часовне похож на огонь, на кислород, горящий на каком-то топливе, название которого я не могу назвать.
Который я хотела бы погасить.
Зейн наклоняется и нежно целует мой шрам, легкое прикосновение его губ к моей голове заставляет мою кровь пульсировать от чистого гнева и разочарования.
Как он смеет быть таким нежным, когда вся эта свадьба — демонстрация силы? Как он смеет заставлять меня чувствовать то, чего я не хочу? Как он смеет командовать этими странными реакциями моего тела?
Он ласкает кожу над шрамом, гнев согревает мои щеки. Мое тяжелое дыхание наполняет тихую часовню, и, поскольку я чувствую себя такой беспомощной и уязвимой, я задираю голову и встречаюсь
