Арина Ларина - Дюймовочка крупного калибра
– Ой, – лучась ехидным добродушием, шеф расплылся в язвительной улыбке. – А то никто не знал, что ты гордишься. Готова она. Эх, молодежь. Все бы вам сразу да на блюдечке.
– Витюша, я не понимаю…
– Ты не расстраивайся. – Бобриков, весело мотая ушастой головой, бодро пошагал на проходную.
– Я и не расстраиваюсь. – Лиза недоуменно перебирала ногами, стараясь не отставать. – Ты не понял, я готова связать с тобой жизнь, понимаешь?
– Чего ж не понять, – внезапно остановился Виктор Николаевич. – Очень даже понимаю. Все хотят. Тебе работать здесь нравится?
– Да, – попятилась девушка, как раз планировавшая уволиться и осесть дома, лишь изредка набегая на фирму в роли хозяйки. Но, по идее, Витюша сам должен был предложить ей этот вариант. Не к лицу жене миллионера работать. Нынешняя супруга Бобрикова в качестве соперницы не рассматривалась, потому что – смешно. Где она, а где Лизочка.
– Ну вот и работай. Или не работай, – непонятно пошутил шеф, потрепав Симбирцеву по щечке.
Никогда нельзя переоценивать свое влияние на мужчину. Конечно, излишние комплексы и заниженная самооценка еще никого до добра не доводили, но и в гордости за себя, любимую, надо знать меру. Лиза была еще слишком юна, чтобы правильно оценивать позиции и перспективы. И слишком самоуверенна, чтобы вовремя остановиться.
– Я даже не знаю, – кокетливо протянула она, в недоумении догоняя босса, который слишком быстро удалялся, даже не озаботившись тем, чтобы удостовериться: понята ли его шутка. То, что сказанное шуткой не было, Елизавете даже в голову не приходило. – Вообще-то, я бы лучше не работала.
– Тогда пиши заявление на увольнение через две недели. Раньше никак, нужно тебе замену найти.
Слово «замена» Лизе не понравилось. Оно было подозрительным и скользким, как змея за пазухой. Что-то было не так. В воздухе сгущалась фатальная необратимость негативных изменений в Лизочкиной судьбе.
Именно поэтому, вместо того чтобы вступить в конфронтацию с Серафимой, начальница внезапно притихла в углу, погрузившись в невеселые размышления о стратегии дальнейшего поведения.
– Лиза, ты сегодня очаровательно выглядишь. – В операторскую ввалился Вова Хрящиков со сникерсом в потной ладошке.
Серафима тут же злорадно представила, во что превратился шоколадный батончик, нервно сжимаемый хрящиковской лапкой.
– А я? – басовито хохотнула она, выставив в проход ногу на новом каблуке. Щуплого Вову такой ляжкой можно было только напугать, но никак не вдохновить на комплимент. Переступив через Серафимины прелести, как через бревно, Вова застенчиво протянул сникерс Лизе.
Серафиме этот кусок шоколада с орехами даром был не нужен, хотелось мужского внимания, отсутствие которого особенно остро сказывалось на фоне покупки сапог и обновленного постройневшего образа.
– Я на диете, – буркнула Симбирцева, нервно вскочив и выбежав из комнаты.
Где-то за Серафиминой широкой спиной Хрящиков тыкал кнопки мобильного.
– Алло, мама? Она не взяла, сказала, что на диете… Нет, я все правильно сказал, а она убежала. Смутилась? Нет, вряд ли. По-моему, она не ест сникерсы вообще.
Сима вздохнула. Робкому программисту хотелось посочувствовать, как бездомному щенку, брошенному под дождем. Вроде и пригрела бы, да он потом писаться будет и обувь грызть. Но объективно – жаль.
– … Цветы? Нет, мам, это слишком явный намек. Тем более что директору может не понравиться. Я же не конкурировать с ним собираюсь, а так… Нет-нет, здесь никого нет, только операторша.
«Мерзавец малолетний», – огорчилась про себя Серафима. Жалость к отвергнутому Хрящикову моментально испарилась.
– Разуваева, – из кабинета высунулся шеф, едва не размазав программиста дверью по стене. Вова не дышал и не шевелился, сжавшись до состояния сухого листа. – Подыщи-ка мне на всякий случай еще одного оператора. Пособеседуй там… Ну сама знаешь. Чтобы в теле и ноги красивые.
– Такие? – нагло уточнила Сима, предъявив боссу «козырную карту».
Бобриков задумчиво притих, потом с интересом взглянул на грудь: – Примерно. И верх чтоб тоже был… того… В общем, чтобы был.
Взгляд директора согрел Симу, как свежий горчичник, обдав сердце жаром. Хоть и плюгавенький, а все ж мужчина. А мнение мужчины, даже такого, на счет которого дама не строит абсолютно никаких планов, – сильнейший стимул для самосовершенствования и роста самооценки.
– Мама, а может, ну ее? – подал голос забытый за дверью Хрящиков. – А сникерс я сам съем. Тут как-то сложно все, не разобраться.
«Наверное, надо все же еще и постричься», – рассудительно констатировала Серафима, все еще пребывая под впечатлением от директорского замешательства. Но совести и моральных сил на столь решительное действие у нее не было. Разумеется, она могла бы потратить оставшиеся деньги на парикмахерскую и посидеть на диете, но как быть с бабушкой? Ее-то кормить все равно надо!
Иногда бывает, что решение кажется нам окончательным, поскольку оно тщательно взвешено, продумано и обосновано. Так бегуну на длинную дистанцию в середине пути становится ясно, что нужно либо упасть и отдышаться, либо умереть, сделав следующий шаг. Ключевое слово – «кажется». В какой-то момент должно открыться второе дыхание.
У Серафимы этот момент настал после обеда. Молодой человек с приятным голосом ошибся номером, а Серафима, раздухарившаяся на почве начальственного внимания к своей персоне, неожиданно решила пококетничать.
– Увы, но вы не туда попали, – мурлыкнула она, удивляясь собственной лояльности. Обычно с попавшими «не туда» Сима не церемонилась.
– Зато как было приятно услышать ваш голос, – не остался в долгу собеседник.
Для зарождающегося чувства зачастую необходимо элементарное стечение обстоятельств. В данном случае оба партнера были расположены с легкому флирту. Бессмысленно-игривый диалог привел к тому, что Сима неожиданно для себя оказалась приглашена на свидание. Сей приятный факт она осознала, лишь повесив трубку.
– А вдруг это судьба? – заволновалась мадемуазель Разуваева и бросилась на поиски Лизы.
Симбирцева нашлась в курилке. Она мрачно пускала в потолок колечки дыма и хмурилась.
– Мне надо уйти. Срочно. Иди, подмени меня, – поторопила ее Сима. Раз уж начала новую жизнь, то не стоит церемониться и рефлексировать по поводу субординации. Тем более что в отделе намечается ротация кадров. Вероятно, Лиза тоже чувствовала приближающиеся изменения, а посему спорить не стала, злобно затушив сигарету и промаршировав мимо довольной собой Серафимы.
Мороз немилосердно щипал за нос, щеки заледенели, а изо рта вырывались клубы пара. Серафима чувствовала себя революционным паровозом, рвущимся навстречу грандиозным свершениям. Встреча должна была состояться в метро, под часами. Это было так волнительно и романтично, что Серафиму от переизбытка эмоций начало потряхивать. Она сто лет не была на свидании. В вагоне Сима уже настолько вошла в образ, что в каждом мужчине ей мерещился тот самый рыцарь, который так взволновал ее по телефону бархатным голосом и расплывчатыми комплиментами. Глупые мысли из серии «а вдруг я ему не понравлюсь» Серафима гнала прочь, как похмельный дворник, расчищающий путь метлой: зло и решительно. У нее были новые сапоги, роскошные ноги и свежая стрижка цвета «пепельный блондин». Так назвали этот цвет в салоне, хотя Серафима была уверена, что стала светло-русой.
