Не прощай мне измену (СИ) - Анна Май
А потом мы начинаем дурачиться. Я беру пульт от фотоаппарата и дистанционно снимаю, как мы оба принимаем одинаковые няшные позы из аниме и хохочем. Слышу сбоку низкий голос с улыбкой:
— Покажешь это кому-нибудь — убью.
— О, не волнуйся, это для моей личной коллекции, — легко парую я.
— Есть личная коллекция? — оживляется Тим, а потом его озаряет догадка с тем самым портретом, — А хотя постой…
Меня, как в первый раз, заливает смущением.
— Ничего не было, забудь-забудь! — умоляюще постанываю.
Но он задумчиво смотрит. Остатки веселья ещё искрятся в глазах, но их сменяет другая эмоция — интерес. Паникую. Сейчас мы весь рабочий настрой собьём, а снимать самое интересное.
Усаживаю Тима на барный стул, достаю банки с аквгримом, спонжи, трафареты и хирургический скотч. Ему как раз звонят с работы, и он отключается от реальности, погружаясь в объяснения.
Увлечённо расклеиваю по нему трафареты для чёрных контуров будущего рисунка. Профессиональным взглядом ещё раз отмечаю красивое тело, твёрдые грудные мышцы, мерно вздымающиеся от дыхания, ровную кожу почти без родинок и пигментных пятен, перекаты рельефа на плечах, когда он автоматически пытается мне помочь разгладить скотч и получает по рукам. А не надо мешать работать.
Начинаю заполнять контуры краской. Спонжи в этот раз не очень, грим разбрызгивается, ложится неровно. Пробую наносить руками. Дело идёт быстрее, но в какой-то момент будто открывается шлюз и меня топит в ощущениях живой, горячей гладкости, по которой скользят пальцы, той опасной энергии, что бужу в этот самый момент. Вдруг чувствую запах его карамельной кожи под парфюмом и сам парфюм… Цитрус, смола, бергамот, шалфей. Я трогаю Тима и мне очень нравится.
Глубокий выдох. Сима, вернись на землю. Поднимаю взгляд и, не успев вдохнуть, снова тону, но уже в глубине карих глаз, едва прикрытых пушистыми тёмными ресницами. И мне страшно, что я так и останусь в них, не смогу вырваться, просто не захочу, а он сам не отпустит.
Когда Тим перестал говорить по телефону? Когда умолкла музыка? Когда весь мир затих настолько, что я слышу частые удары его сердца? Или это моё так бьётся?
Силой отрываю взгляд, прочищаю горло, пытаюсь минимально прийти в себя. Его пальцы подрагивают, грудь вздымается, и под аккомпанемент нашего прерывистого дыхания я заканчиваю рисунок, больше не поднимая на него глаз. Мои щёки пунцовые, потому что, проходясь по нижним краям контуров, я отчётливо вижу реакцию здорового мужчины на прикосновения женщины.
Модель готова, можно снимать. Нужно выставить кадр, подсказать позу… Встречаемся глазами, и я получаю именно то, что хотела: взгляд Тима с моего портрета, который грязно, пошло, развратно хочет меня.
Голос окончательно сел и вместо всех инструкций просто шепчу ему:
— Смотри на меня в камеру также, пожалуйста…
Глава 13
Наше время
Меня будят горячие губы. Мягкие, неспешные движения по шее, ключицам, груди. Скольжение по плечу до сгиба локтя… поцелуй. Тёплое дыхание на запястье и поцелуи на каждой фаланге пальцев. Наши кисти крепко сплелись, чтобы не расставаться, даже если тела жаждут их прикосновений. Пусть справляются губы. И глаза. Ими тоже можно ласкать.
Глубоко вдыхаю запах мужского тела, возбуждение делает его более ярким. Тим пахнет солнцем, горячим песком, шелестом волн и летящими облаками. Его движения плавные и глубокие, каждое взрывается во мне маленькой вспышкой и тихим стоном. Кожа горит. Мы оба тлеем в предвкушении пожара.
Сжимаю кисти покрепче, оплетая его ногами. Мне нужно быстрее, глубже, теснее, но муж держит медленный темп, продолжая сладкую пытку. Пристально смотрит в глаза, в ожидании предела моего терпения. А когда тот наступает, тянет ещё несколько томительных секунд и срывается в дикий галоп, пока нас обоих не разрывает сияющим удовольствием.
Перевожу дыхание. Чувствую, как исчезает его тепло.
— Полежи ещё, — снова ловлю рукой его пальцы.
Мягко освобождается и встаёт:
— Мне пора, Сим-Сим. Ты просыпаешься.
Действительно, просыпаюсь. Шарю по дивану в поисках руки, но натыкаюсь лишь на разбросанные вещи. Сердце ещё не успокоилось после близости, тело тянет. Сон был настолько живым, что хочется снова закрыть глаза и вернуться в реальность, где мы вместе. Закрываю, ложусь. Ничего не меняется. Сердце успокоилось, в квартире оглушительно тихо, я одна. Я правда одна.
Воспоминания о вчерашнем вечере накатывают волнами, вызывая острые приступы головной боли. Тру лицо ладонями, разминаю шею. Сон окончательно отступил, и теперь понимаю, что тело не тянет, а болит. Каждая мышца. Диван в гостиной, на котором я так и отрубилась вчера, хорош для просмотра фильмов, но слабо пригоден для сна. Пытаюсь расслабиться под горячим душем, но ничего не выходит. Подставляю лицо колючим струям воды и реву, проклиная несчастный диван, хотя к тому, что у меня по-настоящему болит, он не имеет никакого отношения.
Наревевшись, договариваюсь с собой, что надо как-то жить. Всё равно придётся, просто ещё непонятно как. Пособия для брошенных жён мне не попадались. Решаю начать с кофе. Вообще, у большинства людей есть определённая последовательность действий по утрам. Ритуалы, которые позволяют нам чувствовать стабильность и дают уверенность, что сегодня всё будет так, как мы задумали. Телефон, душ, кофе… секс. Мои ритуалы больше не годятся, почти все они включают присутствие близкого человека. Надо придумывать новые. Что ж так сложно-то.
По инерции ставлю кружку Тима в кофемашину, жму кнопку приготовления американо и иду к холодильнику за сливками. Всегда делаю сначала ему, чтобы немного остыл. Муж не пьёт горячий. Не вовремя понимаю, что творю. Мысленно обзываю себя идиоткой, бью по лбу, и пачка сливок выскальзывает из рук, обдавая меня белыми брызгами и разливаясь глянцевой лужей на полу. Чёртовы сливки — опять купаться. Снова реву.
В ванной вещи Тима: зубная щётка, полотенце, халат. В комнате домашняя одежда, книги, планшет, зарядки от ноута и телефона. Меня осеняет: муж ушёл без элементарных вещей, нужных каждый день. Не готовился. На эмоциях. Это значит, что он в любое время может вернуться за ними. Горло перехватывает, пульс разгоняется. Я не готова. Я точно не готова сейчас ко второму раунду вчерашнего общения, даже если меня ждёт человеческая версия причин нашего расставания.
Я в принципе ни к какому общению не готова. Смотрю на часы — двенадцать дня. Наскоро одеваюсь, хватаю ключи от машины и несусь к лифтам, повторяя
