Арабские каникулы - Галя Шенец
— Уходи.
— Конечно уйду. Мне здесь больше нечего делать. Всё что хотела я увидела. Тебя на самом деле растоптали, как мелкую букашку. Счастливо оставаться, подруга, — махнув рукой, весело крикнула девушка и исчезла за дверью.
— Проходной двор, мать твою, — простонала Вика.
Не в состоянии встать, медленно, корчась от боли, всё же доползла до двери. Уже около неё, цепляясь за ручку и тумбочку, кое-как подтянулась и щёлкнула замком. После чего, истратив последние силы, потеряла сознание, упав на пол рядом с дверью.
Сколько пролежала без сознанья Вика не знала, да и особо не хотела знать. Но то, что прошло уже несколько часов было очевидно. За окном светило солнце и кровь на теле засохла, стала подсыхать и на джинсах между ног, пятно правда добралось до колен. Понимая, что в этом мире она осталась одна, девушка, сцепив зубы, медленно, так чтобы не упасть встала. Держась за стенку, словно чужие переставляя ноги чуть ли не по сантиметру, дошла до ванной. Там в душевой кабине, включив воду, морщась от боли, стянула с себя окровавленное бельё, которое только после того, как намокло, отлипло от тела. Бросила его на пол ванной комнаты. Сейчас Вику не волновал порядок и эстетика, она поняла, что нужно бороться за жизнь. Почему-то впервые пришло осознание, что нельзя быть слабой. Теперь, пройдя через всё это унижение, оказавшись в аду, Вика решила, что назло всему и всем выживет, всё преодолеет и будет жить. Будет жить так, как сама захочет.
Время шло и на смену дню наступала ночь. Завидев в сумерках красный мигающий огонёк, Вика не сразу вспомнила, что включила перед приходом отца камеру, чтобы записать свою исповедь. Там внутри сейчас была карта памяти, но далеко не с исповедью. Кое-как добравшись до камеры, вытащила маленький носитель информации, стараясь при этом двигаться не слишком резко. Медленно, не обращая внимание на боль, которая немного притупилась за полтора суток, Вика собрала в свой ученический рюкзак документы и украшения, что у неё были, аккуратно уложила пакет, в котором хранились реликвии семьи: шапка прапрадеда и его орден Светой Анны. Дорожную сумку решила не брать, в таком состоянии не смогла бы унести. Насколько позволяли силы, поспешила убраться из квартиры, в какой-то момент почувствовала, что пока она в ней, то находится в большой опасности и оказалась права. Выйдя в подъезд и, тихо прикрыв дверь, услышала снизу голос отца и отборный мат. Испугавшись, что всё может повториться, покачиваясь на негнущихся ногах, Вика зашла за мусоропровод и замерла. Через мгновенье дверь лифта открылась и в квартиру ворвался отец опять в сопровождении брата. Снова послышались маты и грохот опрокидываемой мебели.
— Эта сука ещё и развела меня с женой. Шлюха. Она точно не моя дочь, где теперь искать Лилию? Куда она могла податься с ребёнком?
Не прошло и нескольких минут, как теперь уже бывшие родственники уехали на лифте. Вот сейчас Вика реально была благодарна судьбе, что успела выйти и по счастливой случайности на этот раз разминулась с бедой. Где-то очень глубоко в душе всё же царапнуло, что это её отец, но сердце ничего не почувствовало.
Понимая, что не стоит лишний раз привлекать внимание, Вика оделась, как пацан, тёмно-серая неприметная толстовка с капюшоном, а сверху старая джинсовая куртка. Накинув капюшон, ссутулившись и втянув голову в плечи, глядя под ноги, медленно побрела на остановку. Торопиться было нельзя, чтобы остаться незамеченной. На остановке, обрывая последние ниточки с прошлым, она разбила телефон, выбросив остатки в мусорку. Теперь встал насущный вопрос, где и как раздобыть новый и симку к нему.
Глава 8
Добравшись до автовокзала, Вика долго сидела в зале ожидания и аккуратно из-под тишка разглядывала публику снующую вокруг. Почти сразу заприметила уборщицу, которую тихо ругал, оттащив в угол, какой-то мужик в деловом костюме. «Начальник», — хмыкнула Вика. Женщина выдернула руку из захвата и, махнув мужику, чтобы отстал, скрылась за неприметной дверью, затаскивая туда ведро и швабру. Поняв, что это её шанс, спокойно дождалась, когда женщина вышла из подсобки. Одетая в штаны и старенькую куртку, направилась к выходу с автовокзала. Вика подошла к уже подвыпившей уборщице. Та видно, сдав свою смену, хорошо приложилась к бутылке, отметив это дело. Чувствуя, что не стоит юлить и нет смысла тянуть время, сразу сказала выпивохе, что потеряла паспорт, а нужна симка и попросила ту купить. Тётка попробовала заорать на неё, но Вика показала ей пятитысячную купюру. Вместо ругани уборщица жадно сглотнула слюни и облизнулась. Быстро закивала, подтверждая своё согласие.
— Выглядишь ты хреново, девка. Мужик поди отметелил? Загуляла что ли? А может любовник за то, что другому дала? — выдала тётка заплетающимся языком и громко икнула.
Вика брезгливо поморщилась.
— Что такое? — нахмурилась уборщица. — Себя-то в зеркале видела, чтобы морду кривить?
— Ладно, не сердитесь, простите, — пошла на мировую Вика.
Они словно мать и дочь, одна пьяная, другая вся избитая, вошли в салон связи. Через несколько минут Вика получила новую симку, а тётка солидное вознаграждение. На прощанье она даже обняла Вику, от чего та болезненно поморщилась, отворачиваясь от бившего в нос перегара.
— Девка, ты молодец. Я за такие деньги полмесяца работаю, спасибо, что не жадная. Не переживай, всё у тебя будет хорошо. Попомнишь ещё тётю Машу с автовокзала, ты точно выберешься из дерьма. Я людей чую. Есть в тебе сила, сожми кулаки, девка, без кулаков не выживешь и вперёд. Рви зубами эту падлу судьбу, но руки не опускай, никогда, слышишь, никогда не опускай, не сдавайся. Все будут против тебя, но не позволь себя сломать. А то, что люди говно, теперь ты об этом знаешь, поэтому просто плюнь на них и иди вперёд. Ты-то отмоешься от всей грязи, а они нет. Это я тебе говорю, тётя Маша с автовокзала.
Пьяный монолог незнакомой женщины удивил Вику, та как будто знала, что с ней произошло. Слова пьяной тётки почему-то вселили странную уверенность, что на самом деле сможет выбраться.
— Спасибо тебе, тётя Маша. Ты тоже постарайся вылезти из этого дерьма. Бросай пить.
— Да куда мне, деточка, — рассмеялась женщина, — старая я уже жизнь менять, для меня это дерьмо стало уже родным, куда я без него. Бывай малая, может быть, встретимся ещё. Как знать,
