Реши это - Мэри Калмз
Пройдя обратно на кухню, по итальянскому травертиновому полу, сквозь толпу, спешащую уйти, я вернулся к Бренту, который удивленно смотрел на меня.
– Мне срочно нужна бригада уборщиков, – сказал я ему.
– Да, мистер Барнс.
– Просто Лок, – резко поправил я его. – И мне нужно увидеть этих телохранителей.
– Они все с Ником в комнате для удовольствий.
Я даже не хотел этого знать.
– И где же? – спросил я, уже чувствуя, как начинает болеть голова.
– Внизу, у бассейна, там есть кабинка, – пояснил он смущенно. – Ты не сможешь ее пропустить.
– Повторяю, бригада уборщиков должна быть здесь, – потребовал я, немного повысив голос, чтобы он понял, что я говорю серьезно.
– Конечно, – быстро ответил он.
Толпа поредела, что было хорошо, и я вышел на задний двор, любуясь видом и широким патио с лоскутной бетонной плиткой и деревянной мебелью, которое располагалось под великолепным навесом из древних дубов. Дальше был сад кактусов и буйство красок, когда я спускался по широким ступеням из натурального камня, которые вели через террасированный двор, полный сирени и калифорнийских маков, утренней славы и полевых цветов. На небольших деревьях висели гирлянды, среди которых были цитрусовые - мандариновые, лимонные, помело - и грушевые деревья, а также одинокое авокадо. Широкая дорожка из плитняка вела через небольшой участок лаванды и фиолетового иссопа, а затем, по мере приближения к бассейну, - через наперстянки, петунии и лианы сладкого картофеля.
У бассейна было патио из бетона, окруженное подпорными стенками из натурального камня, а также полевыми цветами и листвой. Это был оазис. Это место должно было стать пристанищем, а Ник Мэдисон позволял людям в своей жизни обращаться с ним, а заодно и с собой, как с помойкой. В тот момент, когда я обходил бассейн и шел к огромной кабине, меня охватило раздражение, а когда я распахнул марлевые занавески и шагнул в помещение, я был вне себя от ярости.
На каждой свободной поверхности лежали люди, они пили, курили, нюхали, трахались, а в каждом углу комнаты сидел телохранитель. Ближайший ко мне парень вышел вперед, и я достал свое удостоверение.
– Я Локрин Барнс из Torus, – сказал я ему, и поскольку каждый раз, когда я входил в подобную ситуацию, я получал отпор, отношение, спор и даже физическую агрессию, я был потрясен, когда он кивнул мне, взглянул на остальных, и все они разом сделали коллективный вдох и стали ждать приказа. Очевидно, я был не единственным, кого гости Ника раздражали.
– Мне нужно, чтобы эти люди вышли, – сказал я, и охранник сзади выключил музыку, и наступила благословенная тишина, если не считать хрюканья, хныканья и мычания, которые сопутствуют сексу.
– Кто ты, блядь, такой? – заорал один голый парень, рванувшись ко мне.
Телохранитель справа от меня повалил его на пол лицом вниз, что я оценил, так как не хотел, чтобы на меня попали какие-либо жидкости.
Подойдя к огромному пуфику, я заметил, что на нем лежит на спине парень с женщиной, сидящей на его лице, над ним склонилась другая женщина, сосущая его член, а за ней, трахая ее, стоял парень, которого я принял за Ника Мэдисона, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это не так.
Повернувшись, я обратился к ближайшему ко мне телохранителю.
– Мистер Мэдисон здесь?
– Сбоку, – сказал он мне. – Вот почему мы держим всех здесь. Это то, о чем он нас просил.
Конечно, он просил. Почему вечеринка должна прекратиться только потому, что, судя по всему, хозяин не хочет в ней участвовать?
Обойдя коттедж слева, я обнаружил в тени шезлонг, на котором раскинулся сам Ник Мэдисон, голый и без сознания.
Господи.
Я понял свою ошибку, допущенную несколько минут назад. Парень, которого я принял за рок-звезду, так бы и сделал, будь Ник Мэдисон хоть немного здоров. К сожалению, было совершенно очевидно, что это не так. Он выглядел как тень себя прежнего.
Я тут же снял пиджак и прикрыл его пах.
Он выглядел таким молодым и уязвимым. Бледный, с впалой грудью, впалым животом, скорее скелет, чем что-либо еще; он потерял вес, а также мышцы. Его каштановые волосы свисали на лицо, а темные круги под глазами можно было с первого взгляда принять за синяки. Этот человек был совсем не таким, как я ожидал, и сердце у меня екнуло, что мне не понравилось.
Наклонившись к нему, я осторожно потряс его.
– Пожалуйста, оставь меня в покое, – он прошептал жалкую мольбу. – Я ничего не хочу, я просто хочу спать. В больнице так трудно заснуть.
Я знал, что это так, ведь медсестры постоянно проверяют тебя. И в реабилитационном центре было тяжело. Я навестил там немало друзей и проведал многих детей, которых видел в разных программах, когда был полицейским. Мои напарники и, в конце концов, мой капитан жаловались, что я больше забочусь о помощи, чем о том, чтобы сделать воротничок.
– Зачем ты вообще устраиваешь вечеринку, если все, что ты хочешь сделать, это поспать? – спросил я, откидывая его волосы назад и нежно поглаживая его.
– Это мило, – пробормотал он, его голос надломился. – Не останавливайся.
Я провел пальцами по его волосам, наблюдая, как он расслабляется, как разглаживается складка между его бровями, когда он принимает мою заботу.
– Ники, – успокаивал я его, – почему все эти люди в твоем доме?
– Они все просто пришли, – сказал он, зевая. – Я не хотел... разочаровывать... кого-либо...
И... он ушел.
Бедный малыш, он просто хотел свернуться калачиком в своей постели, но его пространство, его дом, не были безопасными. Никто еще не создал его для него... пока. Это имело смысл, потому что все люди, которых он нанял, все, кто находился в его доме, получали от него приказы, так что если он позволил цирку находиться в своем доме, то что они могли сделать?
Тогда я понял, что имел
