Я купил тебя. Дорого (СИ) - Маша Малиновская
— Я этого не хотела, — опускаю глаза, а потом смотрю на себя в зеркало. Будто сама себе говорю.
— Тогда что ты забыла на конкурсе, Милана? — усмехается Майя. — Никто из нас не хочет вставать на колени перед стариками, но какой у нас выбор? Обласов сам решает, кто наденет корону. Ты взяла джек-пот, радуйся и не жалуйся.
— Каждая из нас знает, чем рискует и на что идёт, — с раздражение закатывает глаза Майя. — Ни для кого не секрет, что каждая хочет продать себя подороже. И хорошо, если купит такой, как Обласов. Но тут уж как повезёт. Тебе — повезло.
Повезло — слабо сказано.
Девушки уходят, а я так и стою у раковин и смотрю на льющуюся из крана воду.
Я всегда, с самого детства, воспринимала конкурсы красоты как некое волшебство. Мне казалось, в них принимают участие только особенные девушки — самые красивые, самые стройные, самые талантливые.
Подростком я ходила в танцевальный кружок, и когда в нашем доме культуры проходил местечковый конкурс “Мисс Очарование” среди студенток местного колледжа и старшеклассниц школ, мы выступали в качестве музыкальной паузы между конкурсами. Тогда мне и в голову не могло прийти, что такие волшебные конкурсы можно так опошлить.
Аукцион — вот подходящее название.
Блядство.
Странно, что на руки нам надевали пластинки с номерами, а не сразу с ценами.
Закрываю воду и вытираю руки бумажными салфетками. Нужно возвращаться, и это совсем не радует. Передышка не особенно-то удалась.
Но Обласов говорил, что тут есть балкон. Попробую проскользнуть туда.
Я выхожу в залу и в полутьме крадусь в сторону стеклянной стены. По пути беру бокал шампанского, хотя и не пью. Не знаю пока, что буду с ним делать, но мне хочется хоть немного отстраниться от всего этого. На такое, как Настя, я, конечно, не пойду, но пару глотков слабого алкоголя, пожалуй, позволю.
Действительно нахожу выход на балкон. Он тут только начинается, а уходит вдоль бетонной стены. Заворачивает за угол здания.
Отлично, меня не будет видно через стекло.
Вот бы потеряться тут до конца вечера хотя бы.
На улице сегодня удивительно тепло, но не настолько, чтобы щеголять с оголёнными плечами. Но мне всё равно сейчас на холод. Я лучше промёрзну насквозь, чем вернусь туда в залу под эти липкие похотливые взгляды.
Останавливаюсь и упираюсь рукой в стеклянные перила.
Интересно, насколько они надёжны?
Делаю глоток шампанского и прикрываю глаза. Замираю, ощущая, как по обнажённой коже скользит холодный воздух.
Странно, но я даже не дрожу. Словно окаменела.
Вздрагиваю лишь тогда, когда сзади мне на бёдра ложатся мужские ладони.
11
Как я могла не услышать, как Обласов оказался рядом?
А это точно он, я узнаю его по запаху его парфюма.
Никуда не деться от него. Я в западне. В капкане. Поэтому замираю — не шевелюсь, едва дышу, ощущая, как жар поднимается по шее и охватывает лицо.
Обласов скользит ладонями по моим бёдрам вверх, притормаживает чуть выше ягодиц, а потом прижимается пахом к моим ягодицам.
Крепче сжимаю пальцы на стеклянных перилах, ощущая его твёрдую эрекцию через одежду.
Неужели он хочет взять меня прямо здесь, на балконе?
Сглатываю от этой ужасной мысли. Голова кружится, когда смотрю с высоты балкона, пытаясь абстрагироваться мысленно от происходящего.
Но это сложно. Тело, словно нерв оголённый. Внутри всё съёживается и переворачивается, когда мужские руки снова проводят по моим бёдрам, но на этот раз сгребая платье.
Дышать перестаю. Застываю. Каждая мышца в камень превращается, когда его ладони оказываются на моей обнажённой коже под платьем.
Он трогает меня так по-хозяйски, словно я принадлежу ему.
А ведь я и принадлежу. Он так решил. Так ведь и сказал, что я вещь, и он меня купил. Дорого заплатил. И теперь считает, что вправе пользоваться так, как ему заблагорассудится.
Сжимаю зубы, продолжая тупо смотреть вдаль, выбрав одну неподвижную точку в ночной картине города, когда Обласов оглаживает мои ягодицы, а потом его пальцы оказываются под резинкой моих трусиков.
Хочется закричать, оттолкнуть его и сбежать, но вместо этого я стою, словно в столп соляной обратилась. Знаю ведь, что не даст уйти. Что догонит и сделает то, что захочет. Ещё и накажет — предупреждал ведь.
Непроизвольно всхлипываю, когда мужские пальцы достигают моей промежности. Сначала прикасаются лишь поверхностно, осторожно, а потом раздвигают складки кожи и протискиваются между ними.
Его пальцы скользят мягко, без нажима. Там очень влажно.
Почему я такая влажная?
Мои пальцы, которыми я впилась в перила балкона, белеют от напряжения, но я не произношу ни звука. Только чувствую, что мне нужно больше воздуха — дыхание углубляется. Во рту становится сухо, когда Обласов цепляет очень чувствительную точку.
Мне хочется расплакаться от того, как моё тело реагирует на его прикосновения. Оно словно отдельно от меня живёт.
Прилив крови к половым губам усиливается, вызывая лёгкую боль. Влаги становится ещё больше. Самое ужасное, что я не могу контролировать эту реакцию. Совершенно никак.
А потом его пальцы ныряют внутрь. Растягивают до ощутимого дискомфорта, вынуждая резко выдохнуть.
— Действительно девственница, — словно из-под воды слышу удивлённый негромкий голос Обласова.
Он убирает руки и приглаживает моё платье.
— Знаешь, Милана, — он всё ещё слишком близко ко мне. Убирает прядь моих волос за плечо и говорит близко, у самого уха. — Это удивляет меня. Ты удивляешь. Я привык видеть перед собой на коленях каждый год новую шлюху в короне, послушно открывающую рот, чтобы взять глубже. И счётчик во взгляде… Каждая знает себе цену. Каждая готова сполна её отработать. Но ты… что не так с тобой?
Вот что теперь называется “не так”.
Если не готова обслуживать за деньги, значит, что-то не так…
— Мне жаль, что вам попадались только такие девушки, — отвечаю, продолжая смотреть в ночь. По плечам начинает ползти озноб.
Что тебе они могли предложить только секс за деньги, ведь большего ты попросту недостоин.
Но последнее я проглатываю, конечно же.
— Любопытно… — ведёт пальцем по моему плечу от шеи и до локтя, а я изо всех сил борюсь с желанием сбросить его руку, и лишь спустя секунду понимаю, что он оставляет след — мою влагу, собранную на пальцы. — Красивые шлюхи идут на конкурс, чтобы подать себя на блюдечке, продать подороже. Они готовы на всё, на любые извращения ради Бали, брюликов и брендовых тряпок. Подставят любое отверстие и умоются спермой. А что там в таком
