Альянс бунта - Калли Харт
Скоро кто-то придет за Джейсоном. В конце концов, его нужно отвезти на кладбище. Кто-нибудь другой сможет найти его и засунуть обратно в гроб. И, да, они будут задаваться вопросом, у кого хватило наглости так неуважительно относиться к мертвым. Но это прямо точь-в-точь я, верно? Один неуважительный мудак. Но Джейсон Стиллуотер заслуживает того, чтобы у него отобрали последние крупицы достоинства, прежде чем его зароют в холодную, сырую землю.
ГЛАВА 2
ЭЛОДИ
ОКТЯБРЬ
До того как отец отправил меня в Вульф-Холл, я моталась по миру вместе с родителями, обреченная на то, чтобы плыть по течению карьеры моего отца. Дом был для меня чуждым понятием. Были кровати, на которых я спала не один раз. Города и поселки, школы, которые стали привычными. Но в тот момент, когда это случилось, я совершила ошибку, устроившись как дома, все, что казалось мне безопасным, удобным и моим, было выбито у меня из-под ног.
Вульф-Холл был первым местом, где я пустила настоящие корни за очень, очень долгое время. Потом, после окончания школы, я запаниковала. В течение недели или двух все ждала, когда же наступит страх. Чувствовала, что снова оторвалась от земли и дрейфую, что меня тащит за собой прилив и отлив чужого течения. Рэн хотел попутешествовать и показать мне все свои любимые места, и хотя перспектива разделить с ним то, что его восхищало, зажгла меня, признаюсь, я волновалась. Я никогда не задумывалась о том, что хочу делать. Куда хочу поехать. В Париже, сидя перед кафе, на улице Сен-Доминик, где всплески осенних красок озаряли мир, я обдумывала эту мысль, попивая чашку горячего, горького черного кофе, разламывая пальцами слоеный круассан и макая его в черную жидкость. Куда бы мне хотелось поехать? Где из всех мест в мире хотела бы побывать? К моему ужасу, в голове было пусто. Не возникло даже слабой мысли. Ни единого места, где я чувствовала бы себя спокойно.
А потом что-то произошло. Краем глаза я заметила движение, и, повернувшись, увидела, что из кафе выходит Рэн. Он втягивал плечи в своей толстой шерстяной куртке, поднимая воротник, выходя на холодный осенний воздух. На выдохе у его рта распустилось огромное облако пара. На его щеках появился розовый румянец от морозной температуры. Когда наши глаза встретились и он улыбнулся мне широкой улыбкой, от которой замирало сердце, что-то встало на свои места.
Мне не нужно было ломать голову в поисках идеального места, куда бы я хотела отправиться в следующий раз, потому что мой дом не был местом. Мой дом — это человек, и его зовут Рэн Джейкоби. С тех пор я не беспокоилась о том, что буду следовать его планам — мне это было не нужно. И дело даже не в том, что «куда Рэн, туда и я». Все просто: «Мы идем вместе». Когда я начала учиться в Гарварде, Рэн тоже поступил. А когда он решил, что будет жить в пентхаусе отеля, пока не появится идеальное жилье, даже не возникло вопроса, что я тоже буду жить с ним.
Однако после нескольких месяцев жизни на чемоданах, занятий за слишком маленьким столом и общего ощущения неустроенности все должно было вот-вот измениться.
— Мне нравится свет.
Я провожу кончиками пальцев по стене гостиной, направляясь к массивным окнам, из которых открывается вид на Центральную площадь. Вид чудесный. На пятом этаже старинного исторического здания Рэн без всяких эмоций переходит из комнаты в комнату, взгляд его ярких нефритовых глаз скользит вокруг, рассматривая особенности нашего потенциального нового дома.
У меня до сих пор сердце замирает, когда я вижу его. Сегодня на улице чертовски холодно, но парень вышел из отеля в одной лишь черной рубашке на пуговицах, рукава которой закатаны до локтей, и обычных черных джинсах. Его руки забрызганы краской — грифельно-серой, цвета утреннего инея, стальной, угольно-черной. На щеке и виске тоже есть крошечные капельки краски. Даже остановившись в отеле, Рэн не отложил свои кисти. Я не сразу поняла, что без творчества мой темноволосый принц уходит за завесу теней, за которую не могу проникнуть даже я; угрюмые пейзажи, которые он рисует, дают выход чему-то слишком темному и тяжелому, чтобы обработать это как-то иначе. Картины изображают бездонную боль, не нуждающуюся в словах, и каким-то образом они прекрасны.
Парень двигается с практической легкостью, завитки волос скрывают задумчивое выражение его лица от холодных, оценивающих глаз риэлтора, которая впустила нас в квартиру пятнадцать минут назад. И ни с того ни с сего мне кажется, что я могу лопнуть, как перезрелый фрукт, от силы своей любви к нему. У меня перехватывает дыхание.
Рэн как будто чувствует, о чем я думаю, и крошечная, знающая улыбка начинает играть в уголках его рта, когда он проходит мимо меня. Кончиками пальцев касается тыльной стороны моей руки — легчайший, мимолетный контакт.
В квартире сквозняк, площадь огромна для обычной квартиры. Потолки высотой в шесть метров. Небольшая солнечная комната с причудливой черно-белой плиткой на полу. Паркетный пол во всем остальном пространстве. Великолепные оригинальные элементы, придающие квартире тот характер, который не встретишь в новостройках. Я даже не спросила, сколько стоит это жилье. Даже с учетом внушительной выплаты по страхованию жизни, которую получила после смерти Джейсона, я не смогла бы оправдать трату тех денег, которые стоит это место. У Рэна, напротив, похоже, есть бездонный денежный колодец, который он не боится истощить.
Но наш риэлтор этого не знает. Стоя в углу кухни, она переминается с ноги на ногу, нетерпеливо пыхтя, раздраженная тем, что два первокурсника Гарварда тратят ее время. В ней чувствуется отточенная, элегантная атмосфера, которая говорит о том, что она очень, очень хороша в своей работе. Комиссионные, которые та получает за сдачу в аренду этих элитных домов в Кембридже, должно быть просто астрономические. Но не идут ни в какое сравнение с той суммой, которую она зарабатывает, если продает жилье. Как только она увидела нас с Рэном и поняла, насколько мы молоды, то, очевидно, решила, что мы пытаемся развлечься, играя во взрослых, осматривая квартиры и пентхаусы, в которых нам совершенно нечего делать. Но в Кембридже полно богатых семей с избалованными, невероятно
