Нелюдимый (СИ) - Алена Февраль
Окончив свой монолог, во время которого Григорьев ни разу не взглянул на меня, он снова развернулся и продолжил путь.
— Лучше мне будет с друзьями, а не с вредителями. Ясно тебе? — насупившись прошипела я и выглянула в окно.
Мы оказывается заехали в самый старый район нашего города. Раньше, на окраине этого района, мы тоже жили, но со смертью Димкиной мамы, наша семья переехала в Центр — в новую квартиру. Брат до девятого класса продолжал учиться в местной школе, а потом перевелся в центральный колледж, где заканчивал старшие классы. Я же сразу училась в школе в центре, поэтому друзей/одноклассников в этом стареньком районе у меня не было. Мне этот райончик совсем не нравился. Кроме советских двухэтажек и ветхого частного сектора здесь мало что было.
— Потерпишь, — хрипло отозвался Кос и свернул в очень узкий проезд.
Пока мы двигались по этакому узкому коридору-переулку, старые клены бились в стекло Григорьевской тойоты и заставляли меня машинально отгораживаться от местного антуража. Хотя-я, если посмотреть по сторонам, можно было поставить Костиной машине твердую пятерку. Его автомобиль был явно родом из начала девяностых, а здесь всё словно замерло в своем развитии или застыло в середине прошлого века.
В самом конце проезда — в своеобразном тупике — автомобиль плавно затормозил и моим глазам предстало жилище Григорьева. Не дом, а именно жилище. Вряд ли старую и покосившиеся избу можно было назвать домом. Я даже представить не могла, что в таком месте можно жить. Даже его палатка выглядела лучше, чем это.
А может это и вовсе не его дом? Вдруг это место, куда он привозит…. Брррр.
— Ты-ы в этом доме… живёшь? — быстро проговорила я, подпрыгнув на заднем сидении.
— Нет. Это старый дом бабули. Я живу в этом доме.
Я проследила за его взглядом и даже немного расслабилась. Справа стоял дом из белого кирпича с красной крышей. Выглядел этот дом куда современнее многих сооружений в этом районе.
Из григорьевской машины я выбралась сама. Вышла и остолбенела. Кругом грязища. Причём в самом худшем смысле этого слова.
Я не какая-то там принцесска и на мопеде я гоняю не только по асфальту. Но!!! Но даже ночью, бредя по лесу, я не вляпалась не в одну грязевую область: совсем не дождливая у нас осень в этом году. А тут настоящее болото.
Показательно вздохнув, я обернулась к мужчине, который как раз направлялся в мою сторону, и приготовилась к возмущениям.
— Я сейчас тебя перенесу. Пару дней назад на улице трубу прорвало, — опередил меня Кос.
— А я думала, что здесь произошёл потоп. Странно, что затопило только вашу часть улицы. Считаю это неким знаком.
Кроссовки Коса просто утопали в вязкой жиже, но он упорно шел ко мне. На мой выпад мужчина ничего не ответил, что меня вновь взбудоражило.
— Как тяжело с тобой говорить. Отвечаешь тогда, когда захочешь. В чём прикол не пойму?
— Отвечаю тогда, когда ты говоришь или спрашиваешь по делу, — тихо ответил Григорьев и наконец добрался до меня.
— А нормальные люди могут просто общаться! Можешь ты это себе представить? Или у тебя в голове только деловые переговоры учитываются? На другие — воображения не хватает? — ворчливо прошипела я.
Мужчина почему-то не торопился брать меня на руки. Он просто стоял и смотрел куда-то в сторону. После слов об отсутствии воображения, Кос стрельнул в меня взглядом и тихо ответил.
— С воображением у меня всё хорошо. Я ведь, с твоих слов, псих. А у психов больное и очень богатое воображение. Проверять будешь?
Мне совсем не понравился его тяжелый взгляд, поэтому я решила, что лучше всего будет просто заткнуться.
— Нет, — сухо ответила я и тут же была подхвачена на руки.
И пока он меня нёс, я ещё раз поразилась его силе. Вот худой-худой, а несёт моё, совсем не худосочное, тельце словно пёрышко. Точно с ним что-то не так.
Пока я рассуждала, Костя донес меня до крыльца небольшого кирпичного дома и остановился. Опустив мои ноги на землю, он подошёл к огромному пластиковому окну и постучал.
Значит в доме ещё кто-то есть, — облегченно выдохнула я, но тут же услышала тихий шепот Григорьева.
— Как понимаешь, я не один тебя буду убивать.
— Чего? — резко вскинулась я и инстинктивно отодвинулась от коричневой железной двери.
— Это я так… типо шучу. Пытаюсь приблизиться к беседам нормальных людей. Мне удается? Как считаешь?
— Ну ты и дурак, Григорьев! — громко вспылила я и в эту же секунду дверь распахнулась.
На пороге стояла худенькая старушка и судя по её лицу, она прекрасно слышала мою последнюю фразу.
— Привет, бабуля. Познакомься, ба. Это — Кира. Кира — это моя бабушка Мария Ивановна.
— Здравствуйте, — как-то ошарашенно проговорила старушка, а я от стыда, тут же залившего щёки, смогла только тихо пропищать «здр-ти».
Мария Ивановна в последний раз взглянула на меня и молча прошла в дом. Костя указал мне жестом следовать за ней, что я, пусть и не решительно, но сделала. А когда я проходила мимо него, он совсем не тихо мне сказал.
— Ты уже определись кто я — психически больной или умственно отсталый, Кира.
Впереди идущая старушка резко остановилась, но уже через пару секунд продолжила свой путь, впрочем как и я.
Вот к чему были его слова! Тем более при ней.
Ааааа! Я хочу домой. В свою комнату. В свою прежнюю жизнь.
В доме было всего три комнаты. Большая кухня-прихожая и две комнаты, выходящие из неё. Причём в одну комнату вела лестница — на второй этаж.
В доме была идеальная чистота. Я бы даже сказала стерильная чистота. Мебели было совсем немного и вся она была ещё советского времени, но видимо ухаживали за ней очень хорошо. Никаких сколов или оторванных дверц, никаких неровных ящиков или застарелых пятен. Всё блестело.
А сколько в этом доме было комнатных цветов! Навалом! Не дом, а садовый уголок какой-то. И эти растения тоже все блестели. Не удивлюсь, если и их намывали изо дня в день, натирая каждый листик.
— Пошли, — тихо проговорил Кос, когда я застряла на очередном созерцании бледно-зеленого кактуса с
