Беспощадные клятвы - М. Джеймс
Перед вторым раундом официантка разносит напитки, и, когда стол на мгновение отвлекается от меня, я бросаю взгляд на бар.
И тут я вижу его.
Там сидит мужчина, еще один, которого я не узнаю. Я, конечно, не знаю всех мужчин, имеющих здесь членство, но большинство из них я видела, хотя бы мельком, и уверена, что запомнила бы этого, если бы видела его раньше. Но я уверена, что не видела, потому что в нем есть что-то, что говорит мне, что это его первая ночь здесь, как и у того нервного человека, который сидит за столом. На самом деле, если бы я сегодня делала ставки, я бы поставила на то, что этот человек пришел сюда с тем, который купил игру.
Не с ним, в качестве партнера, не так, а с другом, пришедшим, чтобы придать остроты. То, как загораются глаза этого мужчины, говорит о том, что он предпочитает женщин. Но он определенно новичок в этом деле. Это видно по тому, как он разговаривает с Джейсоном, заказывая очередной напиток: непринужденно, словно они с Джейсоном люди одного типа, живущие одной жизнью. В нем нет ни высокомерия, ни самодовольства.
Это освежает. Привлекательно. Как и он сам.
Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня со своим бокалом в руке, и на секунду я забываю, что должна была вернуться в гостиную и прибавить жару в соблазнении. Он не мой обычный тип, по крайней мере, я так не думаю. Но на самом деле я, кажется, забыла, что такое мой обычный тип.
У этого мужчины рыжие волосы с оттенком коричневого, уложенные в беспорядке так, что только подчеркивают точеные линии его лица, и сильная челюсть, покрытая коричнево-рыжей щетиной. С такого расстояния мне не видно, какого цвета у него глаза, но я вижу в них интерес, когда он смотрит на меня, и его взгляд скользит по моему нижнему белью, говорит мне о том, что он думает, как бы я выглядела без него.
Отличие его от всех остальных мужчин здесь в том, что в его лице есть и что-то еще, как будто ему почти неприятно, что он об этом думает. Как будто он не уверен, можно ли ему этого хотеть. Это пробуждает во мне что-то, ту часть меня, которая испытывает восторг от того, что обладает властью и контролем в подобных ситуациях. Я могу заставить этого мужчину умолять меня, я уверена в этом.
В животе что-то сжимается, тепло расцветает так, как я не чувствовала уже давно, а дыхание перехватывает в горле. Мужчина все еще смотрит на меня, и я вдруг вспоминаю, что должна делать, и какое шоу должна устроить.
Я плавно, но резко поворачиваюсь на каблуке и, покачиваясь, возвращаюсь в зал, чувствуя на себе его взгляд на протяжении всего пути.
Я пытаюсь сосредоточиться на покерном столе, выполняя все движения шоу. Я скольжу руками по своей груди, издавая низкий стон, который смешивается с мягким ритмом музыки и гулом разговоров, выгибаясь и извиваясь на лаунже, как будто меня переполняет медленно нарастающее желание, которое постепенно овладевает мной, превращая меня в задыхающуюся, нуждающуюся в сексуальных мольбах. В это захотят поверить мужчины за столом, и это именно то, чем я обычно здесь не являюсь. Именно такой я не была уже очень давно. Но внезапно я чувствую намек на это. Реальный намек на настоящее возбуждение, настоящее желание, расцветающее в моих венах и на моей коже, и это приятно. Это заставляет меня хотеть большего.
Оно нарастает по мере того, как я иду, изо всех сил стараясь не смотреть на бар. Мне удается не смотреть в ту сторону так долго, что я даже не знаю, там ли он еще, но в моем воображении он там, наблюдает за тем, как я грациозно поднимаюсь с лежака и снова пробираюсь к авансцене, покачиваясь на краю, а затем плавно отворачиваюсь от мужчин. Мои пальцы медленно расстегивают застежку бюстгальтера, спуская мягкие бархатные бретельки вниз по рукам, а руки продолжают сжимать полные изгибы груди, пока я медленно не поворачиваюсь, открывая их голодным взглядам, разбросанным по всему клубу, приподнятые корсетом прямо под ними.
Матвей по-прежнему не смотрит на меня. Я раскачиваюсь в такт музыке, трогая и дразня свою грудь, провожу руками по корсету и бедрам, пальцы скользят между ними, намекая на то, что будет дальше. Я по-прежнему не смотрю в сторону бара. Если он ушел, я буду разочарована. Если он там… Если он там, я наполовину боюсь, что забуду о рутине, которую должна была разыграть. Никто не задерживался в моем сознании так надолго. Это тревожит меня так же сильно, как и заводит. Мне нравится быть властной, а кто-то, кто так цепляется за мои чувства, отнимает часть этой власти.
Когда я снова растягиваюсь на шезлонге, поднимаю руки над головой, чтобы продемонстрировать грудь, выгибаю спину, готовясь к моменту, когда вместо трусиков я раздвину бедра и покажу очарованным гостям красивую картинку своей киски в обрамлении серебряных кружев, моя голова непроизвольно поворачивается, и я смотрю в сторону бара.
Я говорю себе, что ищу Николая, чтобы убедиться, что он не заметил, как я отвлеклась, что он не расстроился из-за меня. Но в глубине души я знаю, что ищу рыжеволосого мужчину.
Он все еще там.
Он все еще смотрит на меня.
У меня снова перехватывает дыхание, когда мой взгляд встречается с его взглядом. Рука скользит по парче и бархату корсета, спускается к краю трусиков, пальцы замирают над вершиной бедер. Покерный стол уже поредел, некоторые игроки уже сдались. Я не знаю, где они сейчас, возможно, с кем-то из девушек, пришедших сюда сегодня вечером, чтобы отвлечься от проигрыша.
Единственный мужчина, о котором я могу думать, это тот, что сидит здесь со стаканом виски в руке и пристально смотрит на меня, пока я медленно, очень медленно, раздвигаю ноги.
Я закидываю одну ногу на спинку кресла, серебристый каблук вдавливается в бархат, колено упирается в спинку кресла. Другая нога медленно отводится в сторону, каблук ступает на блестящий пол сцены, бедра становятся все шире и шире, кружево распахивается, и я слышу низкий стон в зале, когда обнажаю свою самую интимную плоть перед глазами мужчин,
