Развод. Последняя измена - Айрин Лакс
Он вздрагивает, будто мои слова ударили его кнутом.
— Как ты можешь говорить такое? Я тебе открылся… Это реально, — хрипло шепчет едва слышно. — Не веришь? У врачей спроси…. Если ты мне не веришь…
Он молчит, будто слов подобрать не может.
Мне больно от того, что я в этот момент ему не верю!
Но нет во мне слепой веры.
Гудки обрываются.
— Алло? — тот самый женский голос.
— Вы только что позвонили на мой номер и несли хуйню! — агрессивно рявкает Виталий. — В голову не приходило сначала посмотреть, на какой номер смски отправляете и названиваете?!
— Я же извинилась.
— Представьте, иногда этого мало. Дура, весь день обосрала! — грубит Вит. — Извиняйся теперь перед моей женой как-нибудь… реалистичнее, блять! — выдыхает и трет лоб свободной рукой.
Глава 9
Инесса
Девица блеет что-то едва вразумительное.
— Хотите, я вину заглажу? Может быть, вашей жене послать букет? У меня просто тоже день… дерьмовый! — всхлипывает. — Парень бросил, номер сменил, и я на его новый номер писала. Одной цифрой ошиблась, не думала, что так выйдет! Простите!
Вит хмуро бросает на меня взгляд.
— Думаю, хватит. Мой вам совет, если вас парень бросил, бегать за ним не стоит. Всего хорошего.
Вит сбрасывает звонок и смотрит на меня с обвинением во взгляде.
Муж молчит.
Тишина длится, наверное, минуту, пока у меня в ушах не начало звенеть.
Обессиленная, опускаюсь на кресло.
Меня будто выжали…
Меня вся эта ситуация выжимает, выпивает до дна. Ресурсов ни на что не остается.
Один пепел и зола…
Плюс слова Вита, реакция девушки.
Этот диалог…
Вит очень правильно начал говорить — четко. Словно инструкции раздавал, проносится мысль.
Она настолько ужасная и пронизывает до самого нутра, что я даже боюсь подумать о ней как следует. Иначе… это все… да?
Финал?
У нашей сказки не будет «долго и счастливо»?
Но как же его эмоции, слова. Когда Вит сказал, что когда его сердце остановилось, он думал обо мне, возникло впечатление, будто он до самого моего сердца своим дотянулся и прикоснулся.
Я ему поверила, даже могла сказать уверенно, что в этот момент он мне не врал. Но сейчас — что? Верю? Нет? Все так запутано!
— Это было недоразумение. Но благодаря ему я узнал, что ты мне совсем не доверяешь, — заявляет Вит.
— Слишком много совпадений, — повторяю я. — Вит… Слишком много!
— И все как раз началось перед открытием нашего центра. Мась, меня выкинуть пытаются. Репутацию испортить! Были разного рода сложности еще на стадии проекта, помнишь? Я же тебе рассказывал, всем делился.
Киваю. Да, помню.
— Нам палки в колеса вставляли, но проект выдержал и бомбанул! Плюс я форму наращиваю и могу вернуться в гонки. Думаешь, тем, кто на мое место нацелился, это по вкусу? Головин рвет топы. Все… Честно выбить из-под ног почву они не могут, в ход пошли грязные методы. Мась…
Вит выдыхает.
— Я на трамплине перед прыжком. Пожалуйста, не угробь мой взлет напрасными подозрениями.
Вот и весь разговор.
Не угробь меня, просит он.
А как же я? Мне нервы вытрепали эти неурядицы.
Я едва нахожу в себе силы не скатиться в истерику. Или силы уже все, исчерпаны? Наверное, поэтому я так реагирую.
Да, я устала. Вымотана!
Попробуйте вынести бзыки мужчины, который шел только вперед, брал высоту за высотой, а потом вдруг свалился с пьедестала и даже, прости, задницу себе некоторое время не мог подтереть! Утки за ним выносить приходилось и терпеть его дурное настроение по этому поводу.
А сколько раз он рвался на тренировки? Рвался и срывался.
Сколько скандалов, мелких ошибок, осечек, травм…
Сколько слез я выплакала, и нельзя это показывать. Нельзя!
Кир как-то пьяно заявил: «Надо жить по принципу: нас ебут, а мы крепчаем. Это гонка не на скорость, Ин. На выносливость. Понимаешь? Вит — скорость, драйв. Ты — крепкий, надежный тыл. Так и должно быть!»
Тогда он, конечно, задвинул мне про житейскую философию, но я в его пьяные бредни не вникала. Мне тогда вообще показалось, будто он ко мне клеится, потому что повис на плечах, дышал перегаром и не отлипал, еще на танцы позвал.
А Вит? Где был в это время Вит?
С телефоном вышел, его кто-то поздравлял. Кажется, школьный друг, живет в другом часовом поясе, с колоссальной разницей.
— Мась… Мась, послушай.
Вит присаживается на корточки передо мной, согревает руки между своих ладоней.
— Верь мне. Слышишь? Я люблю тебя. Очень. Я тебя… Люблю. Ты нужна мне. Именно сейчас. Как никогда раньше. Знаю, тяжело. Напряжение колоссальное. Но не ведись ты на эти тупые разводы. Поговори со мной.
— Хорошо. Давай поговорим. Что было на вечеринке?
— Да ничего.
Вит опускает взгляд, начиная разглядывать мой маникюр и целует пальцы.
— Ты врешь, — говорю я. — Вот сейчас ты… мне точно врешь.
— Я не трахался ни с кем, — поднимает лучистый взгляд. — Клянусь, ни с кем! Толстовка с трусами, за которую ты меня отругала, не моя. Я схватил чью-то, они даже похожи. Понимаешь?
— Допустим… — тру лоб.
Да, толстовку я не помню в деталях, но у Вита их куча, всюду разбросаны. Я еще и не собиралась ее оставлять, рассматривать. Швырнула в мусорный пакет, на выброс.
— Все же что-то было, да?
— Я не трахался. Ни с кем.
— Но?! — чувствую недосказанность!
— Ты как гестапо, — выдыхает. — Мы смотрели приват.
Я вскипаю, вскочив, шлепаю мужа по щеке ладонью, но пощечина не достигает цели.
Вит перехватывает мою руку, удерживает.
— Мы смотрели приват. Это было в середине вечера. Две горячие, гибкие танцовщицы в випке. Смелые, откровенные. Даже слишком… Понимаешь, о чем я? Я не любитель смотреть, как две девушки друг друга ласкают, но Кир и пару человек остались. Посмотреть и… присоединиться.
Фу.
То есть там целая оргия была.
Я даже думать не хочу и представлять, кто, куда и как… Впятером… Все вместе или по очереди, или как-то еще. Вариаций пошлости много!
— Такие развлечения не для меня. Я вернулся в клуб, пил, общался, танцевал немного. Снова пил… Потом меня стало накрывать, и я уехал. Едва соображал. Все. Клянусь… Если хочешь меня поругать, можешь поругать за то, как я смотрел стриптиз.
В горле пересыхает. Жизнь жены звезды с изнанки совсем не такая радужная и красивая, как в глянце. Выслушивать такое…
— Спасибо, что хоть не заставил меня смотреть. Ноги моей больше на твоих вечеринках не будет.
— Ин… Ты меня не слышишь,
