Порция красивого яда - Келси Клейтон
Я разворачиваюсь и направляюсь к лестнице, желая убраться отсюда нахрен, в то время как Кэм кричит у меня за спиной. — Каков муж, такова и жена, верно? Убегают, когда становится совсем хреново!
Мали снова кричит на него, но я не слышу, что она говорит, когда спускаюсь по лестнице и выхожу за дверь. Сворачивая за угол, я вижу свой байк, стоящий прямо рядом с моим грузовиком, и ну его к черту. Если я собираюсь продать его, я могу воспользоваться им в последний раз.
Надев шлем, я пристегиваю его и слушаю, как мотоцикл оживает. Я сдаю назад и поворачиваюсь, чтобы выехать с парковки, как раз в тот момент, когда Мали выбегает на улицу. Я уверен, что она кричит, чтобы я остановился, но она ничего не может сказать, чтобы удержать меня здесь и сейчас.
Выхлопная труба урчит, когда я сворачиваю на улицу. Прохладный ветер продувает сквозь мою толстовку, но это приятно. Это похоже на что-то. Что-то, что не является онемением, но и не болью. И я живу ради этого.
Я не знаю, где я ошибся. Было время, когда у меня было все. Все, чего я хотел, было прямо передо мной, и я думал, что мое «все» тоже хочет меня. Может быть, я неправильно понял выражение ее глаз или честность ее голоса, когда она призналась мне в любви. Черт возьми, я мог вообразить все это, насколько я знаю. Но как только она ушла, вся моя жизнь развалилась на кусочки. Как будто она была тем клеем, на котором все держалось, а теперь карма заставляет меня платить за все мои проступки, причем в десятикратном размере.
Два года назад у меня было все, а теперь я могу только стоять и смотреть, как у меня все это отнимают.
Двигатель становится громче, я мчусь по дороге, наблюдая, как мимо меня проплывает пляж, и я теряюсь в том времени, когда мне казалось, что я могу одолеть весь мир. Ради нее я бы так и сделал. Я хотел бы вернуться назад и остановить время. Я бы отмотал назад нашу брачную ночь и прожил ее снова и снова, потому что именно тогда мы были самыми счастливыми.
Когда рак не убивал мою маму.
Когда Лейкин была в моих объятиях.
Когда я наслаждался жизнью и смотрел, как сбываются мои мечты.
А теперь просто… что бы это ни было.
Я разгоняюсь чуть быстрее, и мое внимание привлекает пара на тротуаре. Он обнимает ее, а она откидывает голову назад, смеясь так, словно быть влюбленной — это самое прекрасное чувство на свете. Мало кто знает, что это чувство — ложь. Просто куча химикатов в мозгу, чтобы обмануть тебя и заставить думать, что это будет длиться вечно.
Оно погубит их так же, как погубило меня.
Я поворачиваюсь, чтобы снова сосредоточиться на дороге, но уже слишком поздно. Красный свет слишком близко, и даже если я нажму на тормоза и мотоцикл заскользит, потеряв управление, это не поможет. Байк выскальзывает из-под меня, я скольжу по земле, пока мы оба не врезаемся прямо во внедорожник, поворачивающий налево.
Я даже не успеваю почувствовать боль, как все вокруг погружается во тьму.
4
Паника. Хаос. Все вокруг как в тумане, когда я вдавливаю педаль газа в пол. Телефонный звонок, который я получила час назад, стал воплощением моего самого страшного кошмара. Все слова проносятся у меня в голове по кругу.
Авария на мотоцикле.
Возможно, сломаны ребра.
Возможно, отек мозга.
Слишком рано говорить об этом.
Боль от тоски по нему сильна и постоянна, но боль от незнания того, что с ним все будет хорошо, ни с чем не сравнима. Это поставило меня на колени, и, когда я положила трубку, я ничего не могла поделать, кроме как быть полностью потрясенной приступом паники, у которого была одна цель — уничтожить меня. Не успела я полностью восстановить дыхание, как оказалась в своей машине.
Часть моей одежды засунута в чемодан. Я даже не знаю, подходит ли что-нибудь из этого, и у меня не было времени застегнуть молнию, прежде чем я выбежала из дома. Черт, я даже не сказала Нолан, куда иду. Я решила, что напишу ей, когда приеду, но сейчас я сосредоточена только на том, чтобы добраться до больницы.
Я не должна туда ехать.
Я знаю это.
Мне дали строгие указания держаться подальше, иначе я рискую будущим Хейса, и именно поэтому я не пыталась вернуться с тех пор, как уехала. Но сейчас я не знаю, есть ли у него вообще будущее, и не могу удержать себя от того, чтобы не броситься к нему — хотя не уверена, что он захочет меня видеть.
Но мне нужно быть там.
Мне нужно, чтобы с ним все было в порядке.
Ради всего святого, пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо.
Тревога, которую вызывает знак «Добро пожаловать в Колдер-Бей», меркнет по сравнению с тошнотой, которая подкатывает ко мне, когда я въезжаю на парковку больницы. Не успев остановиться, я бросаю машину на парковке и выхожу из нее, устремляясь к двери приемного покоя. Прошло уже несколько часов, но я до сих пор не получила никаких новостей, и я не уверена, хорошо это или нет.
Как только я вхожу в дверь, весь воздух высасывается из моих легких, и я останавливаюсь как вкопанная. Мали и Кэм стоят в углу комнаты ожидания, выглядя напряженными, и Мали определенно злится.
— Я же, блядь, говорила тебе: нельзя давить на него, когда он в таком состоянии. Он безрассуден и неуравновешен. Ты знаешь его лучше, чем я. Ты должен знать, что там происходит больше дерьма, чем мы все знаем!
— Я знаю, — говорит он, дергая себя за волосы. — Черт, пусть с ним все будет хорошо, а с остальным мы разберемся после.
Она смягчается при звуке его слов. — Так и будет. Мы говорим о Хейсе. Он выйдет из этого, как Невероятный Халк, с соответствующим эго.
Голос врача привлекает наше внимание: он спрашивает о семье Хейса Уайлдера. Я вздрагиваю от боли, которая пронзает меня. Мысль о том, что он находится в этом месте, слишком сильна, и если он не в порядке…
— Кто-нибудь из вас является членом семьи? — спрашивает доктор у Кэма и Мали, когда они подходят к