Ты моя девочка. Смирись (СИ) - Зоя Астэр
8. Прошлое
Яся. 10 лет.
Арине на прошлой неделе исполнилось десять. Мой день рождения был полгода назад. Закончились мои любимые шесть месяцев в году, когда я дразню ее малявкой. Теперь у нас снова одинаковый возраст. Ну ничего. Еще через полгода я снова временно стану старше.
Макар, старший брат Арины, недавно устроился на работу. Он носит мешки с картошкой и другими овощами на рынке. Бабушка считает, что это незаконно, потому что ему еще семнадцать.
Так вот. Макар подарил Арине телефон. Крутой. С большим цветным экраном и камерой, которая умеет делать фотографии с разными фильтрами. Подруга сделала много красивых черно-белых снимков дворовой кошки Фифы. И меня сфотографировала так, что кожа казалась еще белее, чем есть, а глаза зеленее.
Красота!
Я немного завидую Арине.
Ладно, я сильно ей завидую. Мой телефон с черно-белым экраном, без камеры и игр. Бабушка говорит, что другой мне еще рано.
Вчера она ворчала, осуждая непедагогичную щедрость Макара, пока фотографировала меня вместе с Ариной. А потом она долго рассматривала на экране получившиеся фотографии, поражаясь, как сильно мы похожи.
Так и есть. Нас всегда принимали за сестер. У обеих светлые волнистые волосы. У меня красивее, я считаю. Потому что гуще и длиннее. И черты лица у нас похожи.
Мне нравится считать подругу сестрой. Я ее очень люблю.
Бабушка учит людей играть на фортепиано. Большой старый инструмент стоит в нашей комнате у стены возле окна. Темное лакированное дерево выглядит красиво, но бабушке приходится вызывать настройщика слишком часто, потому что нет на свете ничего вечного. По крайней мере, так она говорит.
Нас с Ариной она тоже учит. И в музыкальную школу водит. По ее мнению, мы обе талантливые и перспективные ученицы. И когда мы ленимся, бабушка твердит о поступлении в консерваторию. Это ее мечта. Подготовить нас так, чтобы мы поступили.
Сейчас за инструментом сидит Арина. Бабушка берет из стопки, лежащей на крышке фортепиано, потрепанный сборник с пьесами. Открывает на нужной странице и ставит перед ученицей на пюпитр.
Я сижу в той же комнате за столом и делаю домашнее задание по математике.
Покачиваю ногой в такт звучащей музыке. Раз, два, три четыре. Раз, два…
Когда наши уроки заканчиваются, бабушка уходит в магазин.
Мы болтаемся по квартире без дела, потому что гулять не хочется. Только — только закончился дождь. Там все мокрое. Даже на качели не присесть.
— Смотри! — кричит вдруг Арина.
Подруга подбегает к окну. Отодвигает в сторону занавеску и тычет пальцем куда-то в небо.
Я приглядываюсь.
Радуга! Большая и все цвета хорошо видно. Не какой-нибудь кусочек. Полноценный полукруг! От земли до земли.
— Давай сфотографируем! — предлагаю я.
Арина хлопает себя по карманам. Потом стрелой летит к школьному рюкзаку. Порывшись в нем, идет проверять карманы висящей в коридоре куртки.
Пусто.
— Я, наверно, забыла его в нашей квартире, когда заходила туда после школы, — морщась от досады говорит подруга.
Я разочарованно вздыхаю.
Сегодня к отчиму Арины пришли его друзья, и они там сидят с утра и пьют водку. В такие дни нам запрещено ходить в их квартиру. Арина зашла днем, оценила обстановку и тут же слиняла к нам.
Значит сегодня мы точно ночуем вместе. В последнее время такое случается очень часто. И я даже рада. Вместе веселее болтать перед сном. Мешает только, если они там за стенкой начинают кричать или драться. Сложно заснуть под такой шум.
Арина снова смотрит на радугу за окном.
— Если быстро сходить туда, взять телефон и сразу выйти, никто и не заметит. Я мигом!
Подруга уже готова бежать, но я хватаю ее за руку.
— Подожди, я с тобой. Подстрахую у входной двери.
Бабушка скоро должна вернуться, но мы наверняка успеем. Макар на работе. А радуга вечно висеть не будет.
Мы прямо в домашних тапочках выходим на лестничную клетку. Арина очень тихо, как шпион в фильмах, вставляет свой ключ в замочную скважину. Мы обе даже не дышим, когда она медленно и бесшумно отпирает дверь. Засовываем свои носы в их коридор.
Там сильно накурено. Из кухни доносятся бессвязные обрывки чьих-то разговоров. Я зажимаю рукой нос. Арина старается подавить кашель.
Как мышки мы просачиваемся внутрь. К грязному липкому полу прилипает подошва. И когда подруга крадется по коридору в комнату, принадлежащую ей и Макару, ее тапки издают тихий чпокающий звук.
Сердце в моей груди замирает от страха. Мы обе внимательно слушаем — не затихли ли разговоры на кухне. Если нас обнаружат — достанется и от бабушки, и от Макара. А может, и от этих. Отчим Арины бывает злым, когда напивается. И его друзья тоже.
Арина уже скрылась в своей комнате. Я в нетерпении жду ее у входной двери, которую придерживаю рукой, чтобы не захлопнулась.
Неожиданно дверь туалета рядом со мной распахивается.
— Опа! — восклицает незнакомый мужчина, удивленно раскидывая в стороны руки.
Он выглядит отвратительно. Они все так выглядят. Грязная одежда. Опухшие лица. И крайне мерзкий запах.
— Тревога! — кричу я подруге и пытаюсь юркнуть за дверь обратно на лестницу.
Мужик успевает схватить меня за шкирку.
— Толян, тут твоя пришла! — кричит он, поворачивая голову в сторону кухни. — Ты че с батей не идешь здороваться, а?
Это уже мне.
Я вырываюсь, что есть сил, но мужик будто не замечает. Он, не разжимая хватки, просто тащит меня за собой на кухню.
Я бросаю взгляд на комнату Арины. Подруга выглядывает в коридор. Смотрит круглыми от ужаса глазами.
Как теперь сбежать? Сходили незаметно, называется.
Меня вталкивают в маленькую кухню, где заседает пьяная компания. Стол заставлен бутылками, какими-то неаппетитными остатками еды и вывалившимися из переполненной пепельницы окурками.
Чувствую, как к горлу подступает тошнота.
Тут же дышать вообще невозможно! От дыма даже плохо видно.
— Ари-и-иша!
Дядя
