Дай мне больше - Сара Кейт

— Прекрасная пара, — приветствует нас Максвелл, когда мы встречаем его посреди сцены.

Рука Дрейка все еще в моей, поэтому я быстро сжимаю ее и смотрю на него с поджатой улыбкой. Он лишь качает головой в ответ. Это уже делает его неудобным, я могу сказать.

— Спасибо, — отвечаю я Максвеллу.

— Я хотел бы показать тебе, как завязать ремни пятиугольника на этой красивой женщине, хочешь научиться? — он спрашивает.

Дрейк откашливается. — Конечно.

— Отлично. Платье прекрасное, но шлейка лучше подошла бы без него. Не могла бы ты снять его? Ты можешь сказать «нет».

У меня пересыхает во рту. Снять мое платье? На сцене?

Я просматриваю собравшуюся толпу в поисках признаков Хантера или Мирабель, но не вижу их. Я в лифчике, а это секс-клуб. Я имею в виду… вряд ли здесь неуместно быть полуголым. А я с Дрейком.

Это просто демонстрация.

— Ага, — быстро отвечаю я. Стянув бретельки с плеч, я позволила моему платью упасть до щиколоток. Когда я поднимаю его и поворачиваюсь, чтобы повесить на стул слева, я вижу выражение лица Дрейка, и он выглядит совершенно разъяренным. Его щеки покраснели, и нет, это не просто ярко-розовый свет, сияющий на нас. Его глаза широко раскрыты, а челюсть сжата. Он делает шаг ко мне, не сводя глаз с моего лица, а не моего почти прозрачного лифчика.

— Красиво, — говорит Максвелл. Затем он привлекает внимание Дрейка, протягивая ему одну из черных веревок.

— Теперь встань позади нее, — говорит он ему, и Дрейк повинуется. Он так близко позади меня, что я чувствую тепло его тела на своей коже.

— Свернув веревку вдвое, протяните ее между грудями и вокруг спины.

Я расслабилась и гордо стою там, глядя на публику, а Дрейк тянется вокруг меня и прижимает веревку к моей коже. Даже когда он кладет его мне между грудей, я в порядке. Но по мере того, как демонстрация продолжается, каждый шаг добавляет еще один слой веревки вокруг меня, между грудями, затягивая их все туже, пока они не начинают выступать сквозь слои веревки, мое тело начинает реагировать нервным возбуждением.

Я не совсем понимаю, что чувствует Дрейк, но каждый раз, когда его пальцы проводят по моей обнаженной коже, по коже бегут мурашки, и, клянусь, я почти представляю, как его прикосновение задерживается каждый раз, когда мы соединяемся. Даже сквозь стучащую музыку я слышу его дыхание у себя в ухе, когда он пытается связать меня.

Это всего лишь ремни на моей верхней половине, обмотанные вокруг груди и туловища. Я смотрю вниз и вижу узор в виде звезды на верхней части груди.

— Пожалуйста, повернись, чтобы показать зрителям узел сзади, — говорит ему Максвелл, и я немного вздрагиваю, когда меня разворачивает. В одних только стрингах и этой упряжи моя задница выставлена напоказ для публики, и хладнокровная уверенность, которую я чувствовала минуту назад, исчезла.

Пока Максвелл демонстрирует Дрейку, как завязывать узел у меня на спине, я сосредотачиваюсь только на прикосновении Дрейка и его успокаивающем присутствии, вплетая и расплетая веревку, пока она не будет завязана.

— Отлично, — объявляет Максвелл, когда все готово. Я смотрю на Дрейка, и мы обмениваемся долгим зрительным контактом, не похожим ни на что из того, что мы когда-либо делили. Это не наши обычные внутренние шутки или смех в неловкие моменты. Это интенсивно и интимно.

— Пожалуйста, повернись для публики, — говорит Максвелл, и я медленно поворачиваюсь, чтобы показать сбрую. Я могу быть в лифчике, но с таким же успехом я могу быть голой, потому что эта сбруя обнажает мою грудь.

Толпа аплодирует, и я думаю, что все кончено, меня накрывает чувство облегчения.

Но Максвелл пока не показывает нам, как его снять.

— Эта подвеска отлично подходит для разных позиций доминирования. Просто и эффективно. — Затем он смотрит на Дрейка и говорит: — Возьми ее за переднюю часть ремня безопасности и потяни к себе.

Мои широко распахнутые глаза встречаются с глазами Дрейка, прежде чем я осторожно киваю. Затем с интенсивностью, сияющей в этих голубых глазах на моем лице, он хватает ремни прямо между моих грудей и дергает меня к себе.

Воздух в моих легких практически выбивается из меня, когда я сталкиваюсь с его твердым телом. Жар пронзает мои внутренности, разжигая огонь внизу живота.

Толпа реагирует так, как я не ожидаю. Аплодисментов нет, но кто-то громко реагирует чем-то, похожим на стон, и у меня начинает кружиться голова от этого странного нового возбуждения, которого я не ожидала.

— Это отличная подвеска и для лифтов. Хочешь попробовать? — спрашивает он, глядя на Дрейка.

— Так? — спрашивает он, и он больше не выглядит злым. Он тоже не колеблется и не сдерживается. В выражении лица Дрейка есть что-то, что показывает, насколько он наслаждается этим сейчас. Что-то в этом действительно его возбудило, может быть, связывание веревкой — один из его изломов.

Затем Дрейк тянется ко мне сзади, удерживая тугой узел на моей спине, а другая рука тянется вниз, чтобы взять меня за бедро, когда он легко поднимает меня, и мои ноги инстинктивно обвивают его.

В тот момент, когда я обнимаю Дрейка своими бедрами, со мной что-то происходит.

Его талия шире, чем у Хантера. Ощущение другого мужчины между моими ногами чуждо, но это всего лишь Дрейк. Он мой друг… мой лучший друг. Он мне как семья, и между нами нет ничего сексуального, но сейчас… ощущение невесомости в его объятиях опьяняет.

— Ты в порядке? — шепчет он, легко обнимая меня, и наши лица разделяют всего несколько дюймов.

Не говоря ни слова, я киваю. Потому что я в порядке, и я не совсем уверена, правильно это или неправильно. Это не кажется неправильным, но я немного беспокоюсь о том, насколько хорошо я себя чувствую. Даже если мы на самом деле не пересекаем черту, я определенно не должна чувствовать это возбуждение в объятиях лучшего друга моего мужа.

— Теперь ты можешь ее опустить, — говорит Максвелл, и я отрываю глаза от Дрейка, когда он опускает меня на землю. — Поверните ее, пожалуйста.

Дрейк разворачивает меня спиной к себе, и снова я думаю, что мы достигли конца демонстрации, и я всего в нескольких шагах от того, чтобы снять эту веревку и снова надеть платье.

Опять неправильно.

— Последняя позиция, — говорит он, и я смотрю на Максвелла, когда он говорит Дрейку, — Согни ее.

У меня пересыхает во рту. Потому что где-то в комнате я