Начбез и его Бес - Дарья Волкова
Собственное «Пшел» до сих пор словно шипело и пузырилось на губах. Зачем она такое сказала, зачем?! А что было бы, если бы не сказала? Что было бы потом, если бы она промолчала? Он бы обнял ее? Прижал к себе? Сказал бы что-то нежное, вот этим мягким бархатным голосом, каким он говорил по телефону с женой?
Вряд ли. Вряд ли произошло бы что-то, о чем она позволяла себе мечтать тогда, десять лет назад. А сейчас, в свои двадцать восемь, она себе мечтать запретила.
Что же. Ты снова сработала на опережение, да, Милана Антоновна? Не жди, когда сделают больно тебе – ужаль первая. Только что же так невыносимо тошно? И откуда это не утихающее, грызущее чувство вины?
Пиликнул телефон. Сообщение от Ватаева.
Марат Ватаев: Встречаемся в десять в холле. Идем туда же, но к другому человеку. Оденься как шлюха.
Милана сглотнула горький комок в горле. Этим приказным тоном и грубыми словами ты мстишь мне за вчерашнее «Пшел вон»? За все другие случаи, когда я дразнила тебя? Но вчерашний день, конечно, переплюнул все, что было до него.
Милана не нашла в себе сил надеть то, вчерашнее, блядское платье. Брючный костюм, волосы в низкий хвост. Но макияж сделала как вчера. Хоть в чем-то же надо было выполнить указание Марата Хасановича Ватаева.
***
– Ну все, я звоню Артуру, – Милана безучастно кивнула, а Марат продолжил: – Или хочешь сама сообщить? – она так же безучастно, но отрицательно покачала головой.
Говорить с Маратом Милана не могла. Она все же оказалась не готова к тому, сколько боли принесет ей встреча с ним. Встреча после того, что произошло вчера.
Вчера ты целовал меня, а я таяла от твоих поцелуев. Вчера твои руки ласкали меня, а я задыхалась от наслаждения. Вчера ты был во мне, а мне казалось, что ради этого я и живу.
А сегодня ты чужой. Смотришь холодными черными глазами, говоришь равнодушным голосом. А вчера был мой. Ненадолго. Не в том смысле, в каком я сказала тебе в сердцах, чтобы уязвить тебя. А в том, что по сравнению со всей моей жизнью без тебя – ты был мой недолго.
Милана тряхнула головой. Нельзя так. Нельзя допустить, чтобы прошлое засосало ее в свою липкую воронку. Чтобы снова превратиться в ту отчаянно влюбленную, ничего о жизни не знающую и задыхающуюся от своих чувств девочку. Тогда это чуть не сломало Милану – ее любовь и полная безнадежность, безысходность. Не надо дать этому повториться.
Она и не даст. Она взрослая и сильная. Перетерпит и справится. Что тут осталось перетерпеть? Только дорогу назад, в Москву. Здесь они все сделали.
Милана, стараясь думать только о деле, вслушивалась в разговор Марата с Артуром. Милана с братом разговаривала вчера – он рассказал ей, что обследование прошел и что все в порядке, никаких тревожащих изменений нет. Она не стала ему рассказывать о том, что они сейчас вдвоем с Ватаевым в командировке. А сейчас об этом Артуру рассказывал Марат. Коротко изложил суть проблемы, потом, более подробно – что было предпринято. Да, Марат всегда озвучивал проблему вместе с вариантами ее решения. А сейчас он ее практически решил.
А Марат, между тем, завершал разговор.
– Да, Артур. Если ты по возвращении отполируешь это на своем уровне – будет идеально. Ну да, насколько в данной ситуации может быть идеально. Да. Ну а как иначе? Хорошо, – Марат скупо улыбнулся. – Я возражать не стану. До встречи. Ждем тебя.
Марат засунул телефон в карман брюк и произнес, не глядя на Милану:
– Едем в гостиницу выписываться, потом в аэропорт.
Она снова так же безучастно кивнула.
***
Теперь, на обратной дороге, то, что они летят с Маратом в одном салоне, казалось не просто неправильным решением, а настоящим испытанием. Милана в какой-то момент даже малодушно хотела поменять билет с «бизнеса» на «эконом». Или вообще улететь другим рейсом. Все, что угодно, только бы избавиться от присутствия Марата рядом. Но решила, что это слишком. Нельзя давать понять Ватаеву, как больно он может ей сделать. Как больно он ей делает. Просто одним фактом своего существования. И тем, что не принадлежит ей.
Вон он, сидит через проход, уткнувшись в ноутбук. И ничего его не берет. Потому что ему на нее все равно. Это у нее душа и сердце в клочья, а у него был просто спонтанный секс с пьяной дурочкой, по совместительству – совладелицей бизнеса, на который он работает. Но когда Марата Хасановича останавливали подобные мелочи?
Самолет нес их вперед со скоростью восемьсот километров в час. А Милану так же стремительно утягивало обратно в прошлое.
Вот ее день рождения – один на двоих с Артуром, как раньше с раздражением думала Милана. Ей, как и брату, исполняется восемнадцать лет…
***
Все не так. И день рождения сегодня не только у тебя, но и у твоего противного братца. И подарили ей на день рождения какие-то цацки, пусть и бриллиантовые. Вот Артуру подарили машину. А ей, видите ли, – рано! Интересно, почему Артуру в восемнадцать можно садиться за руль, а Милане – нет?! Несправедливо!
Она, чтобы утешить свое самолюбие, снова принялась вертеться перед зеркалом. Повернулась боком, прогнулась в спине, провела руками по облегающему, как вторая кожа, дизайнерскому бежевому трикотажному платью. Потом повернулась другим боком, тряхнула волосами.
Ну, когда уже приедет отец?! У них сегодня намечен семейный обед по случаю совершеннолетия – ее и Артура. За столом должны собраться, помимо нее, Артура, отца и деда, еще несколько человек: двое партнёров отца по бизнесу и давний друг семьи, а точнее, подруга покойной матери Миланы и Артура, Наталья Николаевна Мелехова с сыном Захаром.
Наталью Николаевну Милана недолюбливала, потому что она при каждом удобном и, особенно, неудобном случае, так и норовила завести разговор про бедных деток и начать их с Артуром жалеть. А они уже давно не дети, и уж тем более – не бедные. А сын Натальи Николаевны, Захар, странный. Какой-то с прибабахом. Но забавный, и пошутить иногда смешно может, вот реально смешно, неожиданно и до колик в животе. И не строит из себя ничего этакого, в отличие от дорогого братца Артура.
Милана поправила новенькие «Chopard» на запястье и направилась к двери своей комнаты. Надо спуститься вниз. Вдруг отец уже приехал. Или к деду
