Саблезубый - Галина Валентиновна Чередий
— У тебя стоит на меня, — констатировала очевидное она на удивление невозмутимо. — Я с тобой пересплю, а ты меня сведешь с Шаповаловым.
Зараза, снова здорово. Упертая ты какая!
— Не подходит. Даже если у тебя золотая или поперек, я друзей на пизду не меняю. По тебе же видно, что ты проблема ходячая.
— Ну так отпусти меня просто, чего прицепился-то?
— Я уже сказал, почему не отпущу. Давай так: ты никуда не бежишь, мы едем ко мне, моем тебя, кормим, ты мне все рассказываешь, а потом посмотрим, стоит ли с тобой спать.
— Ну да, посмотрим, — фыркнула она презрительно и толкнулась задницей к моему упертому члену, что и не думал падать. — Но пофиг, согласна и на это. За одним исключением. Ни черта я тебе не расскажу.
— А смысл в сделке тогда? Думаешь, у меня проблемы с тем, чтобы кому-то вставить?
— Мне на это плевать. Бери, что есть, или нет.
— Не в твоем положении дерзить, деточка. Козыри-то все у меня. — Я хоть и ощутил себя редкостной скотиной, но при этом с наслаждением стиснул упругую плоть. И снова хоть бы шелохнулась. — У меня твое золотишко, твой ствол…
— Дарю.
— Надо же, какая ты щедрая. Но мне чужого не нужно. Только информацию. Я должен знать, что моему другу не светят неприятности. К тому же напоминаю: у тебя нет нормальной одежды и обуви, нет денег, зуб даю, нет места для ночлега, и ты дико голодная и уставшая. Что ты теряешь, если поедешь со мной? Перспективу превратиться к утру в сосульку? Чего тебе бояться? Переспать ты со мной сама уже согласилась, грабить я тебя не собираюсь, иначе просто дал бы свалить и оставил все себе.
— Всегда остается вероятность, что ты сдашь меня.
Чего же ты так боишься? Вломила ментам кого-то, о ком стоило бы помолчать? Убила? Обокрала до хрена крутого перца, и в лучшем случае светит, что бошку бедовую отвернут? А ведь личико, как у ангелочка. Вот только реакции и повадки все совсем не ангельские.
— А если пообещаю не сдать?
— Я тебя не знаю, чтобы верить.
— Зато ты прекрасно понимаешь, что еще пять минут постоим — и ты до костей промерзнешь. Так что, договоримся? На первой согласен просто на имя. Скажи, как тебя зовут, и получишь ночлег, горячую ванну и еду.
Она сопела секунд десять.
— Оксана… Федорова.
Брехня-я-я. Но да хер с ним, типа я купился. Не замерзать же самому, и ее не замораживать.
— Вот видишь, не так уж это и сложно, — ага, ты меня обдурила. — Пошли, мороз крепчает.
А с ним крепчает и степень моего долбоебизма, похоже. Во что я лезу?
Глава 8
Отказываться от предложения амбала, которого доктор звал Боевым, я сочла дуростью. У него на меня стоял, а это внезапно сделало все проще. По Димасику я успела усвоить, что если мужик тебя хочет, то ты уже вроде как владеешь ситуацией. Даже если он сильнее и обращается с тобой грубо. От меня не убудет, если дам этому громиле, тем более он прав — мои силы реально на исходе, ноги едва держат. Больше всего хотелось спать. Настолько, что я бы хоть где легла и отрубилась. Даже в ближайшем сугробе. К тому же он называл брата другом, а значит, находясь поблизости, есть вариант добраться до родственника. Белобрысый говорил, что Николай сейчас недоступен, как я поняла. Просто нужно подождать, выходит. А в местных холодах это лучше делать, имея теплое местечко, где еще и покормят. А то, что платить придется сексом, ну опять же не вижу никакой проблемы. Два года терпела и тут просто перетерплю. Ничего нового.
— Не засыпай! — громко сказал качок, и я испуганно вскинулась. Действительно почти отключилась.
— Как зовут? — прочистив горло, спросила его.
— Не прошло и полгода, и ты этим поинтересовалась.
Вот чему он постоянно ухмыляется и лыбится? Происходит что-то веселое, по его мнению? А, с другой стороны, ему чего грустить? Мужики вечно хотят трахаться, а тут у него стопроцентный вариант, чего бы не скалиться? Непонятно почему я только залипаю на его лице, когда он зубы свои сушит.
— А были причины делать это раньше?
— Ты сколько не ела?
Интересный у нас диалог. Одни вопросы.
— Буду звать Боевым, — пожала я плечами, ощутив, как же болит все тело.
— Андрей я. А то соседи не поймут, когда ты в постели фамилию мою орать станешь.
— С чего бы мне вообще орать? Ты садюга какой-то?
— А бабы в койке от боли, что ли, орут?
Блин, да что он фыркает-то так самодовольно постоянно? Мне ли не по фигу, отчего его пассии голосят? Со мной такого точно не случится.
— Молчишь чего? — а ты чего пристебываешься?
— У нас, по-моему, договор был, что я тебе даю, а не беседой развлекаю.
— А ты всегда вот так в лоб мужикам себя предлагаешь?
— А с тобой такое впервые? Сочувствую.
Он снова захмыкал и башкой даже замотылял.
— Вот не люблю я борзых и языкатых, но ты прикольная, — заявил он и тут же поменял тон и тему: — Избил тебя кто? Отвечай!
— Внезапный, да? — я и поворачиваться к нему не стала. — Мало ли кто бил, всех и не упомнишь.
— Ищет тебя кто?
— Ты вот нашел.
— Ясно. Выходи, приехали.
— Ты у нас откуда-то с юга, О-о-оксана? — спросил он уже в лифте, снова хитро щуря свои нахальные зеньки. Понял, сука, что с именем прибрехнула?
Сколько ему лет? Точно не меньше тридцатника. Вон уже морщинки вокруг глаз лучиками явно привычными. Ну если он вечно такой, зараза, обрадованный не пойми чем по жизни, то не удивительно.
— С чего взял?
Наша игра «спроси, и я спрошу в ответ» продолжается?
— А ты хоть иногда улыбаешься?
— А тебе зачем? Особое предпочтение в постели?
— Вот же зараза, — замотал он опять головой и откровенно заржал.
Открыл дверь в квартиру, снял с меня дубленку и кивнул, указывая прямо.
— Надеюсь, ты хоть, чего поесть хочешь, ответишь не вопросом?
— Думаешь, мне сейчас не без разницы? — спросила… ну уже скорее из упрямства. Или потому что знала, что он заржет. Снова. Странно, что я пялюсь на это. Странно, что мне не плевать. Странно, что с моими губам тоже что-то вдруг стало происходить. Нет, я не собиралась улыбаться. Это
