Начисто - Юлия Резник
– Я пьяная и уставшая. Говори, что хотел, и топай.
– Мне тут сорока на хвосте принесла, что вы говорили с Ларисой.
– Не по моей инициативе, – поясняю я, настороженно подобравшись.
– Я так и понял.
– Тогда что же ты хочешь от меня? – удивляюсь. Лет десять назад, помнится, Игорь страшно взбесился, когда я в пылу скандала пригрозила рассказать Ларисе о нашей связи. Схватил меня за руку, прорычал, что готов напомнить, где мое место, если я вдруг забыла.
– Я хочу сказать, что она больше никогда тебя не побеспокоит. Я с ней поговорил. Мы все решили.
Отворачиваюсь. В груди печет. Так странно, ведь ничего там не осталось – выжженная пустыня. А вот ведь, словно фантомная боль, отголоском. Раньше я бы полжизни отдала, чтобы он меня, а не ее выбрал.
Ладно. Пустое. Теперь главное – выяснить вот что:
– Лариса сказала мне странную вещь…
– Это какую же?
– Что ты уже от нее уходил.
– Было дело. Когда ты забеременела, я…
– Настоял на аборте.
– А потом передумал. Но было уже поздно, Ясмин.
ГЛАВА 4
Это что? Какая-то новая тактика? Раньше все было понятно. Он – мудак. Я – сука. Два сапога пара. А теперь что?
Передумал он. Передумал, мать его. И? Он так на меня перекладывает ответственность? Ну, я ж передумал, блядь. Значит, я тут вообще ни при чем.
Я не соучастник.
Детоубийства.
Я хо-ро-ший. И как тут поспорить? Никак. На фоне детоубийцы любой другой человек – ангел с крыльями. А значит, все, что было потом – все мои срывы, все вписки, на которых я пыталась забыться, все мои лютые запилы и пьяные истерики, все мои обвинения в его адрес – полная херня. И то, что Молотов их терпел, прощал, возвращал меня каждый раз, один – даже с того света – такой изощренный способ поддержки, да? Это типа он мне плечо подставил? Ну, вроде как, жги, Ясмин, если тебе так легче. Я все стерплю. Я ж ангел. Твой ангел. Разве я на него не похож?
Сука-сука-сука…
– Эй! Яся…
Дергаю башкой – не смей!
Опять открываю холодильник. Беру, не глядя, бутылку. Откупориваю.
– Ну зачем ты? И так ведь достаточно выпила.
– Игорь, ты домой иди, ага? Уже поздно.
Бокалы – на хрен. Отпиваю прямо из горла. Неуклюже покачиваясь на цыпочках, прохожу через гостиную к лестнице.
– Ясь, – слышу напряженный голос Адиля, – систер, ты как, путем?
Он что, все слышал? Для полного счастья мне только этого и не хватало.
– Ага. Заебись.
Держась за перила, шагаю вверх по лестнице. Помнится, дизайнер предлагал установить здесь парящую – такую, знаете, вообще без перил, «чтобы не утяжелять пространство». А я как представила себя, карабкающуюся по этой сомнительной конструкции пьяной, так сразу и отмела эту идею. Пусть выпилиться мне в то время хотелось частенько, падение с лестницы – не самый очевидный способ сдохнуть. Можно отделаться сломанным позвоночником, или проломить череп, навсегда оставшись инвалидом. Оно мне надо? Если я решу, что с меня достаточно – просто вышагну в окно. На работе сороковой этаж. Дома пониже, конечно, но тоже высоты хватит.
Иногда я подолгу, да, стою возле окон…
Укладываюсь на постель. Шелковые простыни холодят тело. Почему шелковые? Я вообще-то предпочитаю египетский лен. Надо спросить у домработницы, чего это она мне выстлала ложе шелками.
Отпиваю из бутылки вина. На старые дрожжи меня страшно сушит, и пить хочется постоянно. Щелкаю пультом. Думаете, что делают симпатичные инвестиционные аналитики, когда напиваются? Просматривают биржевые сводки? Или свежий обзор парижского показа нашумевшего модного бренда? Не-а. Я смотрю канал про рыбалку на Сахалине в Ютьюбе. Щелкаю пультом, выбирая ролик по заголовкам.
«Горы селедочной икры на побережье».
А можно что-нибудь не про размножение?
«Первый лед. Прет крупный краб».
Великолепно. Мне подходит. Обожаю крабов. Если их правильно приготовить, то м-м-м…
«Но было уже поздно, Ясмин»... Так, кажется, он сказал? А почему поздно? Потому что он даже на аборт со мной не пошел.
Ну, а что, ты сама таблетку не выпьешь, Яся?
Срок был маленький, да. Все довольно просто решалось.
Вино терпкое, выдержанное, густое. Цветом напоминает кровь. Или мне так спьяну кажется. Спьяну вообще все видится нам иначе. Потому мы и пьем.
Жена Молотова безбожно врет. То есть, конечно, может, она в это действительно верит (Игорь тогда тоже был уверен, что я залетела специально), но в действительности беременность стала для меня полной неожиданностью. Не скажу, что неприятной, ведь ребенок, как я ошибочно думала, давал нашим с Игорем отношениям шанс, но все же неожиданностью. А вот Молотов отреагировал так, как я и предположить не могла.
Как сейчас помню этот день. Мне двадцать пять. Мы с Игорем уже почти шесть лет вместе. За это время было много всякого. Скандалы, и даже драки... Вы же не думали, что он спустил мне с рук то шоу, что я для него устроила в конференцзале? О, нет. Это был бы не Игорь. А Игорь дождался, когда наш клиент уедет, и закатил мне безобразный скандал. Я не осталась в долгу. Вспомнила ему все, обозвала, набросилась. А он, чтобы меня осадить, влепил мне такую пощечину, что я упала. И сам, кажется, испугался. В общем, рассказав ему о своей беременности, я была готова ко всему. Но не к холоду… Вымораживающему все живое арктическому холоду.
– И? Зачем ты мне это рассказываешь?
– Ну как? Это же твой ребенок.
– Я говорил, что хочу от тебя детей?
– Нет… – теряюсь.
– Тогда ты знаешь, что делать.
– Но как же так, Игорь? Он ведь живой. Он – ты и я. Мы вместе.
– Пока это просто несколько беспорядочно делящихся клеток. Советую тебе не затягивать с принятием решения.
– А иначе что?!
– Лучше тебе этого не знать.
Он посмотрел на меня так, что у меня по коже пошел мороз. Хотя… Господи, я знала, каким Игорь может быть жестоким. Хотела бы я сказать, что моя борьба за ребенка была долгой. Но это не так. Мне хватило нескольких дней, чтобы решиться. Нет, одного мига. Я шла по подземному паркингу, когда в глаза ударил
