Почти родные - Слава Доронина
— Наверху мой бывший, — шепчу сбивчиво. — Если оттолкнешь меня сейчас, то приду к тебе ночью и ударю по больной ключице чем-нибудь тяжелым.
Боже, что творю?..
— Один танец, и едем домой, — предлагаю бартер.
— Блядь, детский сад какой-то, — рычит Ковалёв, но все-таки обнимает меня за талию, прижимая к себе.
Мурашки бегут по спине. Их много. Явно больше, чем было у Андрея во время моего массажа. Щеки пылают. До этого дня мы с Ковалёвым никогда не то что вместе не танцевали, а даже рядом. Сейчас обнимаемся!
Ковалёв ведет в танце. Музыка совсем не располагает к медленным движениям, но у нас выходит что-то особенное, свое. От прямого темного взгляда Андрея становится еще жарче. Я разворачиваюсь к нему спиной, кручу бедрами восьмерки. Мысленно обещаю себе, что это все, чтобы позлить Яра, но на самом деле едва удерживаюсь на ногах, когда рука Андрея прижимается к животу. Ковалёв толкает меня назад. На мгновение застываю, почувствовав его эрекцию. Он же ненавидит меня с детства!.. И я его…
В ушах гудит так, что по децибелам перекрывает звук, льющийся из колонок. Дыхание сбивается, когда твердые губы касаются плеча. В ноздри проникает знакомый запах туалетной воды, которого становится очень много. Андрей приспускает тонкую бретельку платья и влажно проводит кончиком языка по моей коже. Соски мгновенно твердеют, горячие импульсы устремляются вниз живота. Меня сносит ошеломляющими эмоциями. Они дезориентируют. Становится стыдно, потому что я не хочу, чтобы Ковалёв останавливался. Мне нравится чувствовать его руки и губы.
— Достаточно достоверно для твоего бывшего парня? — звучит над ухом хриплый голос Андрея.
— Ты… явно переигрываешь… — сиплю я, облизывая пересохшие губы.
— Ты тоже. Он уже не смотрит, давно ушел. Надеюсь, теперь и мы можем ехать домой? Мне завтра рано вставать.
Андрей отстраняется. Я до сих пор дрожу. В душе раздрай.
— Сумочка… Я оставила ее там, — указываю в сторону барной стойки.
Ковалёв коротко кивает, чтобы следовала за ним.
Делаю глубокий, резкий вдох-выдох и семеню за Андреем на ватных ногах.
Не анализировать. Не грызть себя. Обо всем случившемся подумаю завтра. Или сотру из памяти, будто ничего не было. Это просто алкоголь и раскрепощенная атмосфера клуба. В обычных условиях мое тело не стало бы реагировать на засранца Ковалёва.
Ведь не стало бы?
8 глава
Андрей подходит к такси и садится на место рядом с водителем. Я располагаюсь на заднем сиденье. Близость Ковалёва нервирует по-прежнему, но теперь иначе. Внутри борьба противоречий. Хочу, чтобы Андрей попросил водителя остановиться, пересел и еще раз дотронулся до меня, и в то же время не хочу этого. В голове не укладывается, что на танцполе я не отталкивала его, а прижималась сама, трепетала от жарких прикосновений.
Весь следующий час в дороге до дома убеждаю себя, что ничего ужасного не произошло. Хотя кого я обманываю? Эмоции кипят. И тише не становятся. Это неимоверно злит. Перед глазами стоит лицо Ковалёва: угольно-черные ресницы, четко очерченные губы и густые брови. По красоте Яр сильно уступает Андрею. Как, впрочем, и по энергетике.
— Спокойной ночи, — летит в спину, когда я направляюсь в свою комнату.
Точнее, сбегаю в нее, едва мы переступаем порог.
На мгновение оборачиваюсь. Андрей даже не смотрит в мою сторону. Похоже, только у меня буря чувств после того, что произошло на танцполе. Это тоже почему-то злит. Как и безразличный вид паршивца. Ничего ведь с годами не меняется!
— Почему ты спишь в гостиной? — интересуюсь я.
— Нравится, — беспечно отзывается Андрей.
— Комната Эрика пустует. Он был бы не против, если… — Осекаюсь.
Хочется хорошенько себя пнуть. Со стороны, наверное, выглядит так, словно я ищу повод задержаться. Лучше бы ушла, потому что Ковалёв стягивает с себя джемпер и бросает его на кресло. Включает телевизор и поднимает голову. На его губах появляется наглая усмешка, когда он замечает мой внимательный взгляд.
— В общем, не имеет значения. Спи где хочешь.
— Угу, — кивает он.
— Кстати, ты говорил, что торопишься домой и завтра рано вставать. А сам собираешься смотреть телевизор?
— Тренер будет в восемь. — Андрей зевает. — Чужой бубнеж с детства меня убаюкивает. Не переживай, вырублюсь через десять минут.
Нет, все-таки очень странно, что мы с Ковалёвым нормально общаемся. Больше не пытаемся друг друга задеть. А перед этим обнимались в клубе…
Махнув волосами, я отворачиваюсь и поднимаюсь на второй этаж. Нужно срочно в душ — смыть с себя прикосновения Андрея. И лечь спать.
Включив воду, я иду переодеваться в комнату. Разглядываю в зеркале плечо, которого недавно касались губы Ковалёва. По телу бежит дрожь, когда воскрешаю в памяти свои ощущения во время танца. Засранец, наверное, уже спит, а я думаю о нем! Опять начинаю раздражаться.
В душе долго стою под теплыми струями воды. На удивление, о Ярославе даже вспоминать не хочется. Возможно, это и к лучшему. Ненадолго закрываю глаза, чувствуя, как расслабляюсь. Когда открываю их, вокруг непривычная темнота. Тру ладонями веки — опять темно. Да что такое?..
«Выбило пробки!» — осеняет меня.
В прошлом месяце было то же самое. Мы утром собирались кто куда и из-за аварии остались без завтрака, в институт я поехала с мокрыми волосами. Папа потом вызвал электриков, и те сказали, что всё нормально. Это так нормально, да?
На ощупь выхожу из ванны и наспех вытираюсь полотенцем. По памяти иду до шкафа. Надев первую попавшуюся ночную сорочку, я хочу включить фонарик на телефоне, но смартфон не подает признаков жизни. Черт! Как не вовремя сел.
Мысль, что придется звать Андрея вызывает внутренний протест, хотя другого выхода нет. Я лишь примерно знаю, где находится щиток, и совсем ничего не смыслю в технике. Меня в принципе опасно подпускать к электричеству, как говорит отец. Но все же попробую как-нибудь обойтись своими силами…
Поток моих рассуждений прерывает голос Ковалёва:
— Яна, ты спишь?
Дыхание перехватывает, когда слышны приближающиеся шаги. Затем на меня наводят фонарик. Морщусь от яркого света.
— Нет, не сплю. — Я закрываю лицо руками.
— Знаешь, где щиток?
— В подвале, где тренажерный зал.
— Хорошо. Ты побудь здесь, я сейчас разберусь.
— С тобой пойду, — привыкнув к свету фонарика, говорю я и направляюсь за Ковалёвым.
Можно было бы отпустить его одного, но страшно оставаться в темноте одной.
Внизу почти не приходится помогать, Андрей со всем справляется сам, и через несколько минут свет возвращается в дом. Становится не по себе. Не представляю, что делала бы, будь я дома
