Бруно + Глория и пять золотых колец (ЛП) - Холл Элли

Неуверенно ступая на каблуках и держа в руках напиток, переполненный пеной, я медленно открываю дверь, гадая, что здесь делает Брайан, и надеясь, что Бруно не грубиян, учитывая его имя и намеки, которые делал его брат.

Когда дверь открывается до конца, я встречаю пару угольно-серых глаз за очками в черной оправе. Одетый в темно-синий костюм с белой рубашкой на пуговицах под ним, Брайан выглядит как Джеймс Дин, итальянский жеребец с прошлой ночи, с намеком на Кларка Кента.

Мне это нравится. Очень нравится.

Однако взгляд, который я получаю, когда мужчина кричит кому-то по телефону, не вызывает у меня теплых и нежных чувств.

Отвернувшись от меня, мужчина прохаживается перед четырьмя большими окнами с видом на Хоук-Ридж-Холлоу. Горы вдали такие же внушительные и властные, как и этот человек.

Я не чувствую того трепета, который был прошлым вечером. Скорее, осторожность.

Возможно, это как-то связано с беспорядком в офисе — стопки бумаг, картонные коробки, стул с одной ножкой.

Я уже почти допила пену со своего мокко, когда мужчина заканчивает разговор по телефону и роется в стопке бумаг. Не поднимая глаз, он деловым тоном говорит:

— Доброе утро. Чем могу быть полезен?

Уголки моих губ — губ, которые этот мужчина целовал прошлой ночью, — опускаются вниз. Я замираю, даже не дышу. Хочется сбежать, но на этих высоких каблуках это невозможно.

Сейчас, когда в очках, возможно, у него ухудшилось зрение, и он меня не узнает.

Прочистив горло, я говорю:

— Я ищу Бруно Коста.

Мужчина резко поднимает взгляд. Положив руки на бедра в позе супермена, он вздыхает.

— Да. — Затем, более медленно, говорит: — О-о-о.

Его выражение лица меняется от озабоченности до жесткой сосредоточенности.

Я внезапно осознаю, что происходит.

— У тебя есть близнец. Вернее, у Брайана есть близнец. Как неловко. Вчера вечером мы с ним пошли… — Я хочу спрятаться за ладонями.

Он проводит пальцем по своей верхней губе, затем указывает на мою в универсальном жесте, означающем «У тебя что-то на лице».

Я вытираю верхнюю губу от кремовой пены. Вот и доказательство. Брайан, вероятно, милый брат, которому, наверное, стоит носить очки, учитывая, что вчера вечером он не указал мне на шпинат между зубами, чтобы избавить меня от смущения. Я только что познакомилась с его сварливым близнецом, Бруно. Имя подходит, это точно.

— Вы, ребята, идентичны.

Он проверяет свои часы.

— Ты в правильном месте?

— Думаю, да. Я встретила Томми и Мерили внизу. Они послали меня наверх. Сказали, что Бруно будет здесь.

Его лицо напрягается, когда он фыркает.

— Я Бруно.

— Верно, и я встретила твоего брата вчера вечером. — Не могу удержаться от улыбки. Если бы кто-то сейчас заставил меня посмотреть одну из тех видеоисторий о воссоединении семей или о разрушенных войной пейзажах, я бы не смогла проронить ни слезинки, потому что моя улыбка такая широкая. — Мы очень хорошо провели время. Он говорил о своей семье — братьях, но не упомянул, что у него есть близнец.

— Я Бруно. — Из его горла вырывается рык. — Брайан.

— Да, твой брат. Мы ужинали и…

Он медленно, с сожалением покачал головой.

— Нет, Глория. Я Бруно и Брайан.

Эти слова стирают улыбку с моего лица. Медленно моргаю, пытаясь связать джентльмена, которого я целовала прошлой ночью, с угольно-серыми глазами с этим брутальным бизнесменом в очках. Мой рот открывается и закрывается, но слова не выходят.

ГЛАВА 4

БРУНО

С Глорией будут проблемы. Это семейный бизнес, и я не могу допустить, чтобы здесь работала женщина, которая так хорошо выглядит с утра. Вчера вечером она выглядела великолепно, но свежее лицо, сверкающие карие глаза, волосы цвета капучино, уложенные мягкими волнами, и губы, накрашенные красным, меня не устраивают. Они заставляют меня хотеть отбросить мою идею фиктивного свидания и сделать это по-настоящему. Но сейчас не подходящее время.

Я закрываю все. Все эмоции. Все желания.

Не могу думать о ее губах или о том, что из-за поцелуя я не спал полночи. Сегодня утром отправился на пробежку, пока было еще темно и морозно, просто чтобы остыть.

С этого момента только чистый профессионализм. Прошлого вечера не было. Я не могу рисковать, чтобы моя работа и личная жизнь пересекались. Больше не буду.

Очевидно, Глория не чувствует того же. Взгляд, которым она смотрит на меня сейчас, это смесь шока с широко раскрытыми глазами, недоверчиво раздвинутых губ и намек на обиду. Когда она подходит ближе, сканируя меня с головы до ног, в ее взгляде появляется замешательство.

Я не смею дышать, чтобы не вдыхать легкий аромат ванили, исходящий от нее.

— Ты Брайан, с которым я вчера вечером делила десерт? — Ее голос чуть громче, чем шепот.

Я резко выдыхаю, потому что на это нет времени. Томми вынашивает грандиозные идеи об открытии к пятнице. Этого не случится, но ради наших родителей я сделаю все возможное.

Не сразу нахожу, что ответить, поскольку я подавляю свое желание мысленно вернуться к прошлому вечеру.

— Да, и мы хотели канноли на десерт, но решили разделить «Бивертейл» и «Нанаймо». — Кстати, они оба были хороши. Общаться с Глорией было еще лучше, но я не могу позволить себе думать об этом.

Это катастрофа эпических масштабов, но я оставил свою финансовую карьеру в Нью-Йорке, чтобы помогать семье в этом захолустном городке. Если втянусь в служебный роман, то не смогу выполнить эту работу, чтобы быстрее вернуться к реальной жизни.

Ее лицо очаровательно сморщилось.

— Я не понимаю. Брайан подготовил тебя к розыгрышу, чтобы растопить лед в первый день?

Пора срывать повязку.

— Глория, я Бруно, но в профессиональной среде меня зовут Брайан. Вчера вечером мы пошли на свидание вслепую, что было ошибкой. Мой брат Томми, должно быть, нанял тебя. Для меня это новость. Я не знал. — Я машу рукой между нами.

Я поговорю с ним позже. Скорее всего, он хочет видеть Глорию здесь, чтобы уравновесить мою склонность, по его словам, «относиться ко всему слишком серьезно». Но деньги — это серьезно. Миллионы могут прийти и уйти в один день. Магнаты могут подниматься и разориться. Империи строятся и сметаются с доски. Я видел это и не хочу рисковать. Не то чтобы пиццерия будет работать в таком большом масштабе, но успех моей семьи лежит на моих плечах.

— Итак, позволь мне уточнить, я твой новый сотрудник? — Глория делает глоток мокко, который Мерили приготовила всем сегодня утром, а затем закашливается, когда я снимаю очки, потираю переносицу и смотрю на нее. Она должна по-настоящему признать и принять, что это я, тот самый парень со свидания вслепую.

От кашля жидкость в ее кружке извергается, как гейзер, и выплескивается на стопку бумаг и ее кремово-белую рубашку на пуговицах. Ту самую, которая ей очень идет, подчеркивая изгиб ключиц с каждым вдохом, который она делает — несмотря на кашель и отплевывание.

— О боже мой. Мне так жаль. Надеюсь, эти бумаги не были важными. — Она вытирает их рукавом.

Я пренебрежительно машу рукой и достаю карандаш-пятновыводитель из своей сумки-сэтчел[5]. Лука говорит, что называет ее мужским кошельком. Джио говорит, что это сумка-мессенджер. Нико, похоже, все равно. Это как портфель, но в городе мне не нужно было беспокоиться о том, что я случайно положу его где-нибудь и потеряю, или что кто-то выхватит его у меня из рук. Большинство вещей в наши дни цифровые, но я храню внутри некоторые бумажные копии документов вместе с ноутбуком.

Протянув Глории пятновыводитель, я провожу рукой по лицу.

— К сожалению, ты мой новый помощник.

— Я подала заявление на должность со-бухгалтера в стартапе — думаю, это официальное название должности.

Выдыхаю с досадой.

— Это Томми так назвал? Я сказал ему, что могу справиться с этим сам, но он сказал, что всегда говорит, что в паре все получается лучше. К твоему сведению, я никогда не слышал, чтобы тот так говорил, но он начинает звучать очень похоже на нашего отца с его «я всегда говорил».