Вера Колочкова - Добрая, злая
– Да, Сань, конечно… Привет… – захрипел в трубку сонный осторожный голос. – Чего ты в такую рань?
– Ой, простите, ради бога! Просто у меня к вам дело срочное. Вернее, просьба.
– А что такое? – взвился голос моментально проснувшейся заинтересованностью.
– Теть Аль… Вы мне денег взаймы можете дать?
– Денег? А сколько?
– Ну, я не знаю… Сколько можете…
Пауза. Тишина в трубке. Сонное сопение.
– Так это, Сань… Я в отпуск на Мальдивы собираюсь, сама понимаешь… Завтра утром уже улетаю…
– Значит, не можете?
– Не, Сань… А у матери твоей что, денег нет? Неужели бизнес медным тазом накрылся?
Опа, а вот это уже конфуз! Как говорилось в кино про Штирлица: никогда он не был так близок к провалу! Вон сколько тети-Алининых эмоций ее неожиданная просьба за собой повлекла, целый букет из любопытства, злорадства да потаенной надежды на покрытие бизнеса медным тазом. Правильно мама про нее говорила – эта Алина, мол, из той породы людей, которым своего собственного счастья всегда мало, им обязательно надо, чтобы у соседа корова сдохла. Она ж маме тут же перезвонит, чтобы в своих надеждах удостовериться!
– Да нет, что вы… Просто я… Я сама у вас хотела… Извините, теть Аль. Только вы маме не звоните и про мой звонок не рассказывайте, ладно?
– Да с чего это я вдруг ей звонить кинусь? Больно надо…
– Спасибо, теть Аль. Простите, что разбудила.
– Да ничего…
Услышав спасительные короткие гудки, в изнеможении опустила вниз руку с телефоном. Идиотка, какая же она идиотка! Конечно, Алина тут же маме перезвонит! Хотя… Может, и не станет. Они вроде давно уже в дружеской конфронтации находятся. Помнится, мама рассказывала, не поделили чего-то. А чего именно, сейчас и не вспомнить. Но точно приключились меж ними какие-то издержки женской дружбы-вражды.
Нет, как она сразу о том не подумала, что маминых знакомых надо из списка потенциальных кредиторов исключить? А с другой стороны, где таких знакомых найдешь, кто бы ее маму не знал? Если только среди своих, институтских поискать…
Никогда она еще так не спешила на занятия, как в это утро. Тем более был последний учебный день – потом сессия начнется, и никому до ее проблемы дела не будет. Хотя и не факт, что сегодня такие желающие найдутся. Хоть бы Поль сегодня пораньше на занятия притащилась, а то у нее вечная привычка опаздывать!
К счастью, Поль оказалась в аудитории – посиживала себе на привычном месте, то есть в самом последнем ряду, таращилась в зеркальце, разглядывая по очереди то один намалеванный глаз, то другой.
– Слышь, по-моему, я на правый глаз больше туши извела… – задумчиво проговорила Поль, не поворачивая головы, – буду сегодня на всех зырить, как циклоп…
– Привет, Поль!
– Привет, привет… А ты чего такая запыхавшаяся?
– Да я торопилась… У меня к тебе дело, Поль…
– Посмотри на меня, Сань! Сильно заметно, что правый глаз больше левого накрашен?
– Ой, да какая разница! – плюхаясь рядом с ней на скамью, проговорила она сгоряча. И не подумав.
Именно, не подумав! Да разве можно в такой ответственный момент ляпать подруге что-нибудь подобное? Вон как уставилась на нее – сейчас изойдет обидой.
– А по-твоему, нет никакой разница, да? И накрашенная – страшная, и ненакрашенная – страшная, да? Ты это хотела сказать?
Ну все, понесло… Сейчас ей, как бабушка Анна говорила, хоть кол на голове теши, а пока скороспелую обиду не переживет, к нормальному диалогу не вернется. Комплекс у нее такой – везде ей насмешка над ее внешностью мерещится. Далась ей эта внешность, ей-богу! Ну не дал бог красоты, и ладно… Зато, как раньше говорили, душа хорошая…
– Поль, да вовсе я ничего такого… Чего ты с пол-оборота заводишься? Я еще понимаю, если б кто другой тебя обидеть покусился… А я…
– Так потому вдвойне и обидно! Ты ж на моей стороне баррикады должна быть, а от тебя сроду комплимента не дождешься!
О как! Ей еще и комплименты вдруг затребовались! До маразма далековато, но комплекс уже крепчает! Ладно, относительно комплиментов запомним на будущее. Придумаем комплименты, постараемся. Жалко, что ли. Вранье во благо – уже не вранье. А можно и прямо сейчас жахнуть… Чего бы такое придумать позаковыристее, чтобы злой комплекс подальше задвинуть, а добрую душу навстречу ее проблеме цветком раскрыть?
– Да не кати на меня бочку, Поль! Помнишь, как я тебе третьего дня говорила, что ты на Джулию Робертс похожа?
– Иди ты? Правда, что ли? Не помню…
– Ну так сейчас говорю, если не помнишь! Похожа, очень похожа!
– Ага… Только у меня глаза поменьше, нос пошире и рот подлиннее… А так – ну копия просто… Ладно, Санька, не напрягайся, сама знаю, что лягушатина… – вздохнув, с грустным сарказмом произнесла Поль, – мало того, что некрасивая, так еще и на подругу ни за что ни про что набросилась… Не обижайся, ага?
– Да ладно, проехали… Я, что ли, здесь в королевах сижу?
Да, в своей институтской группе они были на пару некрасивы. Только некрасивость их была разных типов. Если у нее некрасивость была яркой, со знаком плюс и притягивала к себе настороженно-сочувствующие взгляды, то у Поль она была со знаком минус, то есть вообще никаких взглядов не притягивала, даже настороженно-сочувствующих. Поль была из породы бледнолицых мышек, про которых говорят: надо шесть раз познакомиться, чтобы на седьмой при встрече узнать. Потому и красилась отчаянно ярко – ей представлялось, что так она более идентифицируется, – и вечный избыток косметики на лице придавал ей действительно какой-то лягушачий вид.
Наверное, они по признаку обоюдной некрасивости и подружились. В тот сентябрьский день, когда их девчачью группу впервые собрали в аудитории, Поль сама к ней подошла, села рядом за стол, наклонилась к уху интимно:
– Слышь… А тебе не кажется, что мы на фоне этих нимфеток врагами народа смотримся?
– Как это – врагами народа? – опешила она, отстраняясь.
– Так сама посмотри… Не группа, а очередь в салон красоты. Я, как зашла, сразу внимание обратила. Провести в таком окружении пять долгих лет – испытание не для слабонервных. И чего этих красоток в финансовый институт понесло?
– Так вроде наоборот, вполне женская профессия…
– Ой, не скажи! Везде, куда взгляд ни кинь, финансами одни мужики распоряжаются. Учатся на финансистов бабы, а финансами распоряжаются мужики – где справедливость?
– Ну, допустим, не везде…
– Ладно. Потом с тобой к этому вопросу вернемся. Кстати, давай знакомиться. Меня Полиной зовут.
– А меня – Саней.
– Саня – это Александра?
– Нет. Мое полное имя – Сантана.
– Как?!
– Сантана… А что?
– Да ничего, ничего… Сантана, значит. Что ж, тогда я буду… Поль! Зови меня Поль, ага?
