Его мишень (СИ) - Лель Агата

— Мне плевать.

Я слышала от Олеси, что их отношения далеко не напоминают дружный тандем сын-отец, но чтобы такая ярость во взгляде… Прямо ненависть.

Понимая, что лезу не в свое дело, все равно не удержалась от вопроса:

— Ты злишься на своего папу из-за того, что он ушел от твоей мамы к другой женщине?

— Извини, но это не твое дело, — снова отпил глоток из утащенной с клуба бутылки.

Я хотела уже обидеться на резкий тон, но потом решила, что вопрос на самом деле был слишком личным и кто я такая, чтобы оголять передо мной душу.

Но часть своей решила приоткрыть, в надежде, что его это приободрит.

— Отец ушел из семьи когда мне было всего четыре, переложив полное мое воспитание на мамины плечи. Я обижалась на него, конечно, много лет, да и до сих пор окончательно не простила, наверное, но искреннего зла не держу. Так бывает.

— А вот лечить меня не надо, ладно? — раздраженно отрезал он, сверкнув взглядом. — Оставь словоблудие для своих лекций.

А вот теперь обидело. Хам! Я с ним пыталась по-человечески, искренне, пыталась войти в положение и даже помочь, а он…

— Понятия не имею, чем именно я тебе не угодила, но создается впечатление, что у тебя ко мне что-то личное.

— А может, я просто по натуре своей циничный урод? — разбитые губы растянулись в улыбке, на нижней снова выступила капля крови.

— Знаешь, да, скорее всего ты прав, — избавившись от куртки, кинула тряпку ему в руки. — Похвально, что нашел смелость дать себе объективную оценку. Хорошей ночи.

И пошла по ступенькам вниз.

Телефон Олеси был выключен и дозвониться до нее я не смогла. Размышляя, куда же она, уйдя в туалет, исчезла, я поплелась к дороге, надеясь поймать такси. А еще я думала о паршивцах, которые испортили мне вечер. Вернее, об одном из… В жизни раз ведь куда-то вышла!

Хотя кто знает, что было бы, не вмешайся Бойко вовремя. Судя по поведению этого Соболева, закон ему не писан.

Как назло мимо не ехало ни одного бомбилы — трясясь от холода, я открыла записную книгу, разыскивая номер местного таксопарка и вздрогнула, когда совсем рядом раздался визг шин и у бордюра притормозил желтый спортивный автомобиль.

Опустив стекло, Бойко выглянул наружу:

— В таком виде лучше у дороги не стоять, дружеский мужской совет.

— Не помню, чтобы спрашивала твоего совета.

— Давай подвезу.

— Спасибо, сама доберусь.

— Уверена?

— На все сто.

— Ну, как хочешь. Пока.

— Пока, — смахнув с губ прилипшую прядь волос, демонстративно отвернулась. А потом резко вернула внимание еще не поднявшему стекло водителю: — Ты что, за руль сел?!

— Как видишь.

— В твоем состоянии?

— А что с ним не так?

— Ты можешь угробить и себя и других. И ладно еще себя…

— Ну спасибо.

— …другие-то при чем? Немедленно отдай мне ключ от машины, — требовательно протянула руку. — Давай-давай.

— Я не оставлю здесь тачку, — отрезал Бойко тоном не терпящим возражений. — Потом сюда за ней тащиться.

— Хорошо, тогда… тогда марш с кресла водителя, потому что поведу я.

Он раздумывал лишь секунду, потом, дернув плечом, перебрался на пассажирское сиденье.

— Прошу.

Я никогда не водила подобный ураган и несколько раз едва не вписалась в зад впереди плетущейся колымаги.

— Нужно быть Шумахером, чтобы водить такую машину. Как ты на ней ездишь вообще?

— С большим удовольствием. Разгоняется до ста километров в час за три с половиной секунды.

— Я заметила.

Благодаря богам, добрались до дома мы без каких-либо происшествий, и я оправданно выдохнула, заглушив озверевший мотор. Бойко, откинувшись на спинку кресла, глотал какое-то пойло, видимо, найденное где-то в бардачке.

— Идем домой, ты же не планируешь спать здесь.

— Да даже если? Что с того?

— Действительно. Сейчас температура ночами не опускается ниже ноля, не околеешь, — отстегнув ремень, надавила на ручку двери. Хочет примерзнуть к креслу? Его проблемы.

— Ладно, пошли, — как будто одолжение сделал.

Только лишь войдя в лифт я смогла наконец оценить степень полученных им в драке увечий, и пришла, мягко говоря, в ужас: бровь рассечена, губа разбита, на белоснежной когда-то футболке уже почти подсохшие бурые пятна.

Может, у них с этим Соболевым и было что-то личное, слишком уж рьяно они кинулись чесать кулаки, но все-таки триггером стала я.

Из-за меня никто и никогда не дрался…

— Тебе бы в травмпункт.

— Зачем?

Понятно…

— А перекись у тебя дома хотя бы есть?

— Нет.

— И что с тобой делать, свалился на мою голову, — вздохнув, шагнула в распахнувшиеся двери лифта. — Идем ко мне, обработаю твои раны.

Признаться, видеть в своей квартире Бойко было немного странно, но его, кажется, все более чем устраивало: абсолютно не стесняясь, студент плюхнулся на диван, водрузив скрещенные ноги на низкий журнальный столик.

— Не у себя дома. Попрошу, — не слишком вежливо скинула его лапы. — Пока футболку снимай, я за аптечкой.

— Только футболку? Или…

— Только футболку.

Вот же нахал! Манера поведения, повадки, выражения — его вообще воспитывали?

Негодуя, я забрала из ванной коробку с медикаментами и, уже выходя, посмотрела на свое отражение в зеркале. И не просто взглянула, как делают все женщины — машинально, по привычке — я оценила свой вид, что мне категорически не понравилось.

Ты еще губы подкрась и носик припудри!

Ворча под так и не припудренный нос, выключила в ванной свет и вернулась в просторную гостиную.

— Зеленки у меня нет, но могу раскрасить тебя фукорцином. Тебе идет малиновый?.. — остановилась, оценивая своего ночного гостя. Растянутые по спинке дивана руки, широко разведенные колени, подтянутый голый пресс и выражение полной безмятежности на лице.

Мой храбрый спаситель крепко спал. И выглядел он при этом… В общем, только теперь я окончательно поняла, что находят в нем все его наверняка многочисленные подружки.

Скинув морок, повысила голос:

— Бойко!

Ноль реакции. Дыхание его было мерным и глубоким, он спал сном здорового мужчины после приличной порции горячительного и хорошего такого выброса адреналина.

И что мне теперь с ним делать?

Поставив аптечку на стол, легонько тронула его за плечо. Прикосновение к обнаженной коже словно обожгло пальцы, и я убрала руку.

— Эй?! Ты что, реально решил спать прямо здесь?

Само собой мне никто не ответил. Кажется, кое-кто уже определился с выбором ночлега. Наглость — второе счастье.

— Святослав! Вставай немедленно! Бойко!

Я пыталась его растолкать, но безуспешно. В конце концов, бросила эту гиблую затею. Скорее оживет статуя Тутанхамона, чем наглый товарищ соизволит проснуться.

Бросив на диван подушку и плед, выключила общий свет и зажгла ночник, а принимая душ впервые закрылась на замок. Прежде я вообще никогда им не пользовалась — ну зачем он человеку, который живет один, а теперь прислушивалась к каждому шороху за запертой дверью.

Когда пришло время ложиться спать, я впервые пожалела, что купила квартиру студию — ну что такое метровая перегородка — тире — барная стойка?

Конечно, я не боялась, что в него вселится демон и он кинется меня насиловать, но все-таки ночевать в одной квартире с малознакомым парнем, собственным студентом, было неловко и… волнительно.

Да, студент, но студент симпатичный, и то, что я его преподаватель, не делало меня слепой.

Во времена учебы я избегала подобных ему, они казались мне высокомерными и крайне наглыми, а они избегали меня, потому заучки объективно на любителя. А теперь вот обстоятельства заставили делить с одним и них едва ли не постель!

Забираясь в кровать и накрываясь одеялом по самые уши, я думала, что не сомкну глаз до самого утра, но на удивление вырубилась практически моментально.

Крепкий сон без сновидений и абсолютного незнания, что происходит за пределами моей уютной подушки…