Жена по принуждению - Алиса Ковалевская
Понял, о чём я подумала? Скорее всего. Хотела спросить его напрямую, но меня опередил начальник службы безопасности:
– Поезд уже подали, Яков Константинович. Пойдём на посадку или ближе к делу?
Яков посмотрел на время, потом на виднеющиеся сквозь стекло поезда. Огляделся и направился к павильончику довольно известной кондитерской сети. Охранники молча последовали за ним, мне тоже ничего другого не оставалось.
– Крендель с шоколадом, и… – взгляд на меня, – пару эклеров. Моя будущая жена любит эклеры, – кривая усмешка в уголке жёстких губ. – Да… ещё американо со сливками и зелёный чай с молоком.
Девушка за прилавком смущённо улыбнулась и засуетилась, готовя заказ. Я сжала ремешок рюкзака. Поймала насмешливый взгляд Якова.
– Ты забыла это, – достал из кармана бархатную коробочку прямо у всех на виду и отдал мне. – Надень, Мира. Прямо сейчас.
Глава 8
Мирослава
Понятия не имею, как долго мы стояли так, глядя друг на друга. Яков – покровительственно, снисходительно, я – с неприкрытым гневом. Прозвучавшее в зале сообщение о начале посадки на отправляющийся в Мурманск поезд сменилось обычной вознёй.
– Доволен? – прошипела, надев кольцо с бриллиантом, и сунула пустую коробочку обратно Серебрякову.
– Вполне, – убрал и только после обернулся к девушке за прилавком. Перед ней уже стоял бумажный пакет с заказом, рядом – кофе. Дав знак одному из охранников забрать всё это, он направился к выходу.
– Спасибо, – коротко сказала я, потому как сам Серебряков поблагодарить поглядывающую на меня с любопытством девицу не сподобился.
Невесомое кольцо обжигало руку. Я чувствовала, как оно тянет меня куда-то, возврата откуда нет. Мысленно напомнила себе, что это ничего не значит. Просто кольцо, которое можно снять так же легко, как я надела его. Сжала руку в кулак, с трудом борясь поднять и посмотреть на пальцы.
– Считаешь, что победил? – идя рядом с Яковом в окружении его свиты по перрону, холодно осведомилась я.
– Для того, чтобы победить, нужно воевать. Или хотя бы сражаться. С кем мне сражаться, Мира? С тобой?
– Разве ты не это делаешь? – искоса глядя на него.
Судя по его реакции, своим вопросом я позабавила его. Я вообще забавляла его. Этакая смешная карманная собачонка, предназначенная для того, чтобы хозяин не сдох от скуки.
– Не вижу ничего смешного.
Яков придержал меня за руку. Остановился и, не выпуская, проговорил:
– Воевать и бороться имеет смысл только с равными, – коснулся безымянного пальца.
Глядя мне в лицо, он поглаживал кольцо. Вдоль позвоночника пробежал холодок. Ветер зашуршал кинутой кем-то обёрткой, погнал её дальше, стук колёс чемодана прошёлся по нервам. Я дёрнула руку, не желая этой опасной и в то же время интимной ласки.
Яков мгновенно стиснул мою кисть:
– Я могу сломать тебя в любой момент.
– Так почему ещё не сделал этого? – выплюнула ему в лицо.
– Потому что мне это не нужно, – он поднял мою руку. Держал уже не так крепко, но я знала – это иллюзия. Движение, и пальцы его сомкнутся сталью.
Против воли опустила взгляд, и всё, что я только что хотела сказать, куда-то делось. Моя ладонь по сравнению с его была совсем узкая, и контраст этот был особенно виден сейчас, когда на пальце моём поблёскивало кольцо.
– Сломанные цветы имеют свою прелесть, – вновь заговорил он. – Их запах становится сильнее, да и разрушение всегда притягивает.
Медленно я подняла голову. От его слов стало холодно, страх, немного притупившийся, вернулся и стал ещё сильнее прежнего.
– Ты наверняка и сама замечала, что разрушение притягивает куда больше, чем созидание, – хватка на кисти. Я резко, с шумом вдохнула. – Замечала, – с коротким кивком подтвердил он свои же слова.
Я смотрела на него, не в силах ни ответить, ни отвернуться. Я даже пошевелиться была не способна.
– Мне было бы интересно посмотреть на тебя сломанную, не скрою, – продолжая ласкать палец возле кольца. Потянул на себя, приобнял за талию. – Только сломанные цветы слишком быстро вянут. А мне это ни к чему.
Вначале он выпустил мою руку, потом меня саму. Отступил, удерживая взглядом, и только спустя какое-то время пространно посмотрел в конец платформы.
Остановившееся время побежало вперёд. Я вернулась в реальность, хотя всё ещё до конца не пришла в себя. Заметила стоящих неподалёку патрульных со служебной собакой. Шальная мысль броситься к ним и попросить о помощи угасла быстро. Как только Яков, проследив за моим взглядом, опять посмотрел на меня.
– Можешь попробовать, – он был серьёзен.
Я действительно могла. Могла попробовать. Но не стала. Вместо этого пошла вперёд вдоль поезда. Какой у нас вагон, я не знала. Просто шла, потому что было ощущение, – если остановлюсь и ещё раз окунусь во мрак глаз Серебрякова, просто рассыплюсь прахом.
Охрана Якова остановилась возле одного из вагонов. Если к дверям других тянулись пассажиры с вещами, здесь не было никого. Только молоденькая, словно сошедшая с глянца проводница в выглаженной форме.
– Будьте добры ваши паспорта, – обратилась она к Якову, безошибочно угадав в нём главного. Вожака.
– Мой и моей жены, – как само собой. Как будто это было уже свершившимся фактом.
Откуда у него мои документы, я думать не хотела. Зачем? Паспорт, телефон… вся моя жизнь.
Проверив, проводница вернула Якову паспорта и пригласила пройти в вагон. Я почти угадала: пусть сам вагон Серебрякову не принадлежал, в нём не было никого, помимо нас и его стаи.
– Сюда, – остановил он меня, когда мы дошли примерно до середины. Шире открыл дверь и втолкнул меня внутрь роскошного купе.
По инерции я сделала несколько шагов, развернулась и услышала щелчок. Задвинув дверь, Яков повернул замок. Я попятилась, упёрлась в столик. Ночь… Вся ночь наедине с ним в этом купе, этом вагоне. Целая ночь…
Это не дверь закрылась со щелчком. Это очередной выстрел у моего виска. Сколько их ещё будет? Сколько я смогу выдержать, пока он не решит сделать последний,
