Недотрога - Яна Невинная
— Не осталось времени подключать интернет, — елейным голосом ответила я. — Приходилось ездить к матери, которую твоя упекла за решетку!
Надо было учиться излучать праведный гнев в отношении этого деяния Натальи Сергеевны — раз уж ее сын считает, что она переборщила с наказанием.
— Ну ладно, давай ты поешь, а я пока распечатаю контракт, — вдруг переключился на деловой тон Максим, потирая руки и стаскивая с меня плед. — Сама дойдешь? Бери на кухне что угодно, можешь и на меня порцию сварганить.
Я похолодела, потому что совершенно не ожидала такого поворота событий. Есть хотелось жутко. Но готовить? Что я приготовлю такого, что можно дать попробовать нормальному человеку и при этом не отравить его? А вдруг Максим знает, что любовница его отца прекрасно готовит? Нет, это вряд ли. Вряд ли можно знать качества любовницы, но не знать ее личности.
Наверное, весь обслуживающий персонал, который имел отношение к нашей квартире, никак не касался семьи Николая Дмитриевича, либо он платил им так хорошо, чтобы держали язык за зубами. У меня был телефон одного водителя. Того, который чаще всего подвозил меня. Что, если позвонить ему и спросить, почему у Максима и его матери такая путаница в головах? Нет, это рискованно. Лучше ничего не делать и позволить ситуации развиваться своим ходом.
Осторожно приподнявшись, я похромала в кухню, ощущая на себе пристальный взгляд Максима. Конечно, он удивлен, что отец позарился на лахудру в строгом монашеском платье. Сам он явно привык к другим девушкам — модным, стильным, идеальным. В этом я даже не сомневалась. Заметив в себе интерес к типажу Максима Суворова, безжалостно подавила его, направив остатки сил на кулинарный перформанс.
Кухня поражала своими размерами и, кажется, равнялась по площади всей нашей убогой квартирке. Сочетание хромированных деталей с мраморными панелями навевало мысли о прованском стиле. Выглядело очень по-домашнему. Интересно, кто готовит Суворову-младшему? Вряд он тут в передничке фланирует. Человек занятой, да и как-то не представляла я его на кухне.
Фотографии, прикрепленные к холодильнику магнитами, привлекли всё мое внимание. Застыв на месте, я уставилась на Максима в различных амплуа — дайвера, тусовщика, делового человека, короля вечеринок, любимца женщин, души компании… Ему удивительно шла улыбка и преображала хмурое лицо, превращая в обаятельного мужчину, способного на добрые жесты. Но стальной блеск глаз возвращал в реальность. Глаза не обманывали. Я уже испытала на себе этот пронизывающий до ледяного трепета взгляд. Он принадлежал человеку, уверенному в собственном превосходстве. Такой мягко стелет, да жестко спать. В этом я не сомневалась и посему всегда должна держаться начеку.
Заставив себя прекратить любование, не без интереса принялась исследовать недра холодильника и многочисленных шкафов. Моей спасительницей стала мультиварка с приложенной к ней книгой рецептов. Прочитав инструкцию, я подключила аппарат, на который готова была помолиться, и начала стругать ингредиенты для мясной солянки. Это блюдо показалось мне достаточно сложным и солидным. Еще я приготовила салат «Цезарь» — единственное, что мне всегда удавалось, поскольку я обожала изысканный вкус соуса с мясом и овощами и научилась его готовить, чтобы наслаждаться чуть ли не каждый день.
Не знаю, зачем старалась угодить Максиму. Возможно, я восприняла предложение сварганить ужин как некое испытание, доказывающее лично мне, что я самостоятельная и не безрукая. Слова мамы глубоко запали в душу. Отчаянно желая успеха, не обращала внимания ни на позднее время, ни на то, что Максим, скорее всего, ожидал чего-то менее грандиозного.
В итоге, когда он зашел на кухню, выглядел, мягко говоря, ошарашенным. На столе в глубокой тарелке дымилась густая ароматная солянка, рядом яркой горкой красовался салат. А чтобы дополнить комплект, я зачем-то достала бокалы и вино. Когда дошло, как всё это выглядит, было уже поздно. Что поделать, слишком я увлекающаяся натура, забывающая об окружающем мире, если погружаюсь во что-то на полную катушку…
— М-да, — покачал головой Максим, переводя взгляд с меня на стол и обратно. — Решила испытать свои приемчики на сыне вместо отца?
Внутри всё сжалось от горького унижения. Стоило ожидать, что он испортит момент гнусным комментарием. Решительно двинувшись вперед, я хотела проскользнуть мимо и покинуть кухню, но не тут-то было. Теперь досталось моим запястьям, которые испытали на себе всю жесткость захвата мужских рук.
— Куда собралась, красавица? Сядь и ешь. Не зря же ты так старалась. Ты во всем такая старательная? — шепнул Суворов мне на ухо, и его низкий хриплый голос заставил меня содрогнуться, а потом отшатнуться. — Тогда поладим.
— Руки убери! — прошипела я, зло прищурившись и дергаясь, чтобы высвободиться.
— Да пожалуйста. Уламывать тебя вряд ли придется, сама прибежишь, — смерив меня уничижительным взглядом, пообещал Максим и нарочито медленно расцепил руки, давая мне свободу.
— Обязательно каждый раз оскорблять? — холодно поинтересовалась я, отходя к столу и резко садясь на стул. На Максима я не смотрела, решив наконец поесть. Жуткий голод скручивал желудок спазмами.
— Ты это заслужила. Не находишь? — спросил наглец с развязной улыбкой, а потом прошествовал к столу и вольготно разместился напротив меня, с наслаждением втягивая аромат приготовленных блюд. — Пахнет вкусно. Ценю твое старание.
Пожав плечами, я выразила свое отношение к его комментарию. Надо обрастать толстой шкурой и не реагировать так остро на обидные слова, ведь он все-таки имеет на них право, если принять тот фальшивый факт, что я соблазнила Николая Дмитриевича. Сама мысль об этом вызывала отторжение. Он же мне как отец. А выполни он свое обещание и женись на маме, стали бы мы с Максимом братом и сестрой. Любопытная мысль вызвала на лице улыбку, которую мне не удалось скрыть.
— Чему ты улыбаешься?
— Тебе придется смириться с тем, что многие из моих мыслей останутся тайной за семью печатями.
— Лихо завернула. — Он даже присвистнул. — Всегда так заковыристо изъясняешься?
— Что в этом заковыристого? — искренне удивилась я.
— Ну хорошо. Раз ты у нас такая умница-разумница, тебе не составит труда вникнуть в тонкости контракта.
Улыбка Максима показалась мне откровенно злорадной, даже садисткой, когда он, сходив за бумагами, положил их на край стола.
— Могу
