За поворотом новый поворот - Анна Корнова
Закончив разговор, Полина долго не могла успокоиться. Конечно, в первую очередь, её тревожило, как теперь Роман один будет справляться с мальчишками. Хотела позвонить в Красноярск, выразить соболезнование, но остановилась, потому что вдруг подумала: возможно, она стала причиной трагедии. Полина и так винила себя в предательстве (именно так она про себя определяла отказ уехать к Роману), а теперь ещё добавились угрызения совести: может быть, мать, видя переживания сына, расстроилась, и сердце её не выдержало. Полина затеяла уборку, нервно перебирая вещи, уронила вазу, стала собирать осколки, порезалась, вскрикнула и неожиданно осознала, что ощущение полного безразличия ушло. Она словно очнулась, жизнь перестала быть бессмысленной, хандра отступила.
Вечером Полина объявила Денису о своем решении развестись с ним:
— Чем так жить, как мы с тобой, лучше не жить вовсе.
Ожидала вспышки гнева мужа, оскорблений, но Денис принял её слова спокойно. Стало понятно, что он тоже думал о расставании, во всяком случае, вариант раздела имущества у него был готов — Полина с сыновьями остается в городской квартире, он же переезжает в почти полностью отделанный загородный коттедж, детям будет давать необходимую сумму и готов выслушать встречные предложения Полины.
В субботу утром к Полине заехала Влада, чтобы вместе поехать в Салтыковку. Дверь ей открыл Степашка, и она застала подругу за странным занятием: Полина аккуратно складывала рубашки Дениса в большую дорожную сумку, а сидящая напротив Галина Павловна, утирая слёзы, советовала:
— Клади только самое необходимое на первое время, за остальными потом вернётся, а там, может, соскучитесь и помиритесь.
— Вдад, извини, что не успела предупредить, — Полина виновато смотрела на подругу. — Я с тобой в Салтыковку не поеду. Денис только что позвонил, попросил ему вещи собрать, он сейчас заедет.
— Он куда-то отдыхать уезжает?
— Отдыхать от семейной жизни, — вступила в разговор Галина Павловна. — Моя дочь вчера на развод подала.
— Мама, ты забыла добавить, что твоя дочь клиническая идиотка, — пробормотала Полина.
— И добавлю, — в голосе матери зазвучал металл. — Вчера тебе сказала, а сегодня твоей подруге скажу: идиотка самая натуральная. Влада, ты подумай, она сама на развод подала. Да, у них сложный период, но надо его пережить, а не рушить всё своими же руками, убивать семью.
— То, что мертво, умереть не может, — тихо промолвила Полина.
Галина Павловна встала и вышла из комнаты. Приезд подруги дочери, как и всё происходящее в последнее время, ей был явно неприятен. Именно подруг она винила в проблемах Полины: «Одна разведенная, вторая мужиков меняет, а ты с них пример берешь», — выговаривала она дочери, услышав про намерение расстаться с мужем.
— Полин, это правда, что ты сама на развод подала? — спросила Влада, когда за Галиной Павловной закрылась дверь.
— Да, я понимаю, что виновата перед Денисом, но больше так жить не могу. Он на меня открыто плюет, Романом попрекает, я понимаю, что за дело, что за косяки отвечать надо, но я так больше не могу. Людям должно быть уютно друг с другом, людям должно быть весело вместе, людям должно быть хорошо засыпать и просыпаться вместе… Вот я себе говорила, что семья — это навсегда, себя уговаривала, что детям нужен отец, что в доме уют, что не на что будет жить. А тут поняла: всё, больше не могу. Тут ещё недавно Денис заявил, что будет проводить генетическую экспертизу — ему кажется, что Сеня не его сын.
— Да ты что! — ахнула Влада. — Сеня же его копия.
— А самое страшное, — Полина понизила голос, — когда он со мной спит, редко, но бывает. Ты знаешь, это изнасилование какое-то: он мне всё сжимает, видит, что я губу от боли кусаю и спрашивает: «А с ним небось улыбалась, а вот с мужем тебе противно».
— Знаешь: брак — это священно, — перебила Влада, — но лучше разрушить брак, чем позволить браку разрушить тебя. А с Романом ты давно говорила?
— Мы не общаемся.
— Так, позвони, поговори.
— Я звонила несколько раз ещё зимой, но он меня, похоже, заблокировал. И это правильно. Я его очень обидела: он мне доверился, а я предала, получилось, что я играла его чувствами.
— В жизни всё бывает. Взрослые люди — должны понимать. Не усложняй. Любишь ты высокие слова — доверие, предательство, игра чувствами…
— Я не усложняю, а слова высокие, потому что чувства высокие были, — Полина печально улыбнулась. — Такое счастье мало кому выпадает, мне вот выпало, да я смалодушничала.
Полина хотела ещё что-то сказать, но в комнату вернулась Галина Павловна:
— Сейчас мне звонил Денис, попросил передать, что вещи в понедельник заберёт. А у тебя телефон почему-то вне зоны, — и посмотрев на опухшее от слёз лицо дочери неожиданно добавила: — Так что поезжай. Развеешься. Владислава, извини, я со всеми этими событиями тебя с замужеством не поздравила.
— Спасибо! Пока ещё не вышла, — улыбнулась Влада, — в среду распишемся.
— Если собралась, то выйдешь. Ты решения обдуманно принимаешь, — Галина Павловна обращалась к Владе, но с упрёком посматривала на дочь.
В Салтыковку они приехали уже днём. Полина открыла калитку и увидела тёмные бревенчатые стены, круглую веранду с разноцветными стёклами — дом, такой же загадочно-прекрасный, каким он представился ей, когда она впервые приехала сюда на первом курсе. Вдоль посыпанной гравием дорожки благоухала буйно цветущая сирень, и захотелось, как двадцать лет назад, поверить, что впереди их ждёт только красивая любовь, что счастье близко.
Влада привезла полный багажник закусок, фруктов, шампанское «Дом Периньон». Стали разбирать продукты.
— Ты с ума сошла! Это же дорого. И куда столько! — Полина вынимала увесистый пакет с черешней и персиками.
— Я не каждый день замуж выхожу, могу позволить, — весело бросила на ходу Влада.
— Даже не каждое десятилетие, — подхватила Вероничка.
Она встречала подруг, как всегда, в окружении весело лающих собачек, жизнерадостная и беззаботная.
На веранде накрыли белоснежной скатертью большой круглый стол, шутя и смеясь, принесли из гостиной старинные стулья с высокими резными спинками. А Полина вспоминала, сколько застолий было за этим столом и как последний раз она сидела здесь рядом с Романом, заворожённо слушая его пение.
