Нежеланная жена - Злата Романова
— Сейчас, малыш, потерпи две минуточки, — разбавляет детский плач голос Самиры, которая появляется из спальни мамы с моим сыном на руках и несет его на кухню, полностью игнорируя мое присутствие.
Я иду за ними, не желая верить в то, что Луиза оставила нашего ребенка с этой девушкой. Она с ума сошла?!
Самира на кухне одной рукой готовит смесь для малыша, второй пытаясь его укачать. Я подхожу к ним и не говоря ни слова, забираю сына, прижимая его к своему плечу. Конечно же, мелкий обжора не перестает от этого плакать, по опыту знаю, что его может заставить умолкнуть лишь еда, но так я хотя бы спокоен, что она его не уронит.
— Все— все, пельмеш, подожди секундочку, — продолжает приговаривать Самира, тряся бутылочку со смесью, чтобы растворить ее, после чего протягивает мне руки, прося отдать ей ребенка.
— Идем, — качаю головой, направляясь в спальню, чтобы положить его в кроватку. Так безопаснее.
Самира идет за мной и когда Амир уложен, сразу же сует ему в рот смесь, глядя на меня недовольным взглядом через плечо.
— Здесь неудобно кормить, разве так сложно было отдать его мне?
— Откуда я знаю, что ты его не уронишь? Поверить не могу, что Луиза оставила ребенка с тобой! Чем она вообще думала?
— Я, между прочим, не безрукая, и прекрасно умею обращаться с детьми! — возмущается Самира. — Можешь идти, уж с кормлением как— нибудь справлюсь. Надзиратель тут никому не нужен.
Она стоит, перегнувшись через высокий бортик кроватки, и я со смятением понимаю, что из— за ее позы, платье очень четко обрисовывает филейную часть девушки, на которой, я, как мужчина, на секунду задерживаю взгляд на чистом автоматизме. Черт! Это же Самира, практически бесполое существо для меня! Какое мне дело до ее задницы?
Собираюсь уже уйти, когда понимаю, что платье— то на ней другое. Дома она носит одежду попроще, чаще какие— то длинные балахоны, а сейчас явно нарядилась. Еще и волосы распущены, пышным карамельным облаком обрамляя лицо.
— Ты что, решила куда— то выйти с моим сыном? — не могу сдержать злости от ее самоуправства.
— Нет. А даже если бы и решила, то что? — с вызовом спрашивает она.
— Я не доверю тебе ребенка, ты безответственная, вот что!
Самира оборачивается и смотрит на меня сверкающими от ненависти глазами, недовольно поджав губы.
— Мне плевать на твое мнение, потому что ты твердолобый и самодовольный кретин, Мурад!
— Следи за языком! — предупреждаю ее, потому что это уже второй раз за день, когда она проявляет неуважение.
— Не буду! Мне язык дан, чтобы говорить все, что захочу. Неприятно слышать правду? А придется! Я очень уважаю тетю Разию, но терпеть несправедливые нападки от ее сына не намерена. Сегодня же уйду из вашего дома, уже и вещи собрала, так что успокойся и выдохни. Не оставь Луиза со мной малыша, то уже ушла бы, но я не могу доверить его тебе, пока они не вернутся.
— Я его отец! Кто ты такая, чтобы доверять мне его?
— Отец, который не может сам себя накормить, — с пренебрежением фыркает надменная выскочка. — Да он с тобой ни еды не получит, ни чистого подгузника! Ты просто незрелый шовинистский мужлан, с которым собственного ребенка нельзя оставить. Я видела, что на кухне ни одной грязной тарелки. Из— за того, что я отказалась тебе прислуживать, ты даже не поел. Ждешь, пока мамочка придет и накормит тебя?
Вот ведь дура! Так и хочется сжать ее за тонкую шейку и придушить, чтобы не раздражала своими глупыми выводами.
— Заткнись, Самира! Для своего же блага молчи, потому что мое терпение не безграничное! — выдыхаю, сжимая кулаки.
— Ой— ей, напугал! — глумится она. — Простите великодушно, что уязвила ваше эго! Я больше так не буду, честно— честно! Только не жалуйтесь на меня мамочке!
У меня уже руки чешутся надрать ей уши. Невыносимая стерва! Такую только поркой воспитывать! Разворачиваюсь и покидаю спальню, пока не поддался искушению, потому что она мне никто и я не имею права даже пальцем ее касаться.
За какие только грехи Бог испытывает меня присутствием этой идиотки в моей жизни? Если она действительно сегодня уйдет, то это будет просто огромным подарком для меня. Не надо было вообще пускать ее в свой дом, все равно одни проблемы и беспокойства от этой самовлюбленной девки!
Ну а мама… Маму я уговорю поехать с нами в Москву. Теперь, когда она увидела внука, это будет гораздо легче. Самира слишком преувеличивает свою значимость в ее жизни.
* * *— Об этом и речи быть не может! — отрезает мама, как только Самира объявляет о своем отъезде. — В чем дело, Мира? Это Мурад, да? Он что— то тебе сказал?
— Да она сама что угодно скажет любому в лицо, — бормочу я, но мама слышит.
— Что это значит? — грозно требует от меня ответа. — Вы поругались?
Совсем некстати мне, вдруг, становится смешно, потому что мама — метр с кепкой, стоит напротив меня, глядя снизу вверх, и у нее такое выражение лица, словно она меня сейчас придушит.
— Просто обменялись мнениями, — пожимаю плечами, гася неуместное веселье.
Ожидаю, что вот сейчас эта манипуляторша начнет плакаться маме и обвинять меня во всех грехах, но Самира удивляет.
— Мы не ругались, тетя, — вздыхает она. — Просто нас здесь слишком много в маленьком пространстве, а учитывая, что мы с твоим сыном всегда были на ножах, то напряжение игнорировать все сложнее. Я не могу так, понимаешь? Меня даже одно его присутствие нервирует, а уж стоит ему открыть рот…
— Он оскорбил тебя? — возмущается мама.
— Да, оскорбил, — кивает Самира. — А я оскорбила его в ответ. Мы вообще наговорили друг другу много лишнего сегодня и если останемся под одной крышей, то это будет повторяться каждый день, а я не хочу, чтобы ты плохо обо мне думала. К тому же, я не могу вечно жить у тебя. Мы ведь изначально договорились, что я съеду, когда встану на ноги. Так вот, у
