Семь шагов до тебя - Ева Ночь
Он тоже возвращается. Берёт чашку и ставит передо мной. Капучино, как я и просила. Даже остыть не успел. Я уже сыта по горло нашим общением, но делаю глоток. Удивительно, что он меня не прибил. Я этого заслуживаю.
Я слышу, как Нейман снова возится возле кофемашины. Она у него навороченная, с кучей кнопок и режимов. Он садится рядом. В его чашке эспрессо – чёрный, как дьявол. Как он сам. Ничего не разглядеть в густой темноте. Да мне и присматриваться не хочется.
– Кто она? – задаю вопрос, когда молчание становится тягостным.
– Женщина, которая меня воспитала, – отвечает он, чуть помедлив. – Ей нужна компания. Ты подходишь.
Вот так. Ни сомнений, ни колебаний. В этом он весь. Почему ему взбрело в голову, что я панацея – не знаю. И не скажет же.
– Она парализована? – всё же рискую задать мучающие меня вопросы.
– Нет, – и ни слова больше. Снова пауза, длинной в недосказанность с километр.
– И что я должна делать? – кому-то из нас нужно делать первые шаги. Это явно не Нейман. Капучино для меня, видимо, – лимит его щедрости и доброты, сдобренной коньяком скрытой агрессии.
Он делает глоток кофе, отставляет чашку и устало трёт переносицу, надавливает кончиками пальцев в уголки глаз. Сколько он не отдыхал?
– Просто быть человеком, Ни-ка. Ты поймёшь. Пойдём спать. День был… трудным.
Херовым, наверное, он хотел сказать, но сдержался.
Он ждёт, что я поднимусь и покорно пойду мять его новые простыни. Я бы с удовольствием, но мне надо бы понимать, чего от меня ждут, потому что я не вижу логики в его поступке.
– Мне нужно знать, – стараюсь говорить твёрдо, но голос снова срывается и звенит, как у ребёнка. Я ненавижу себя в такие моменты. Не люблю беспомощность.
– Если бы я знал рецепт, она бы давно разговаривала и радовалась жизни, – зато у Неймана всё в порядке с голосом – одинаково непробиваемо спокойный. – Именно поэтому я не хочу озвучивать свои ожидания. У тебя либо получится, либо нет. Твоя задача – находиться рядом с Тильдой. Всё.
Нет, не всё. Он обещал платить, и мне бы нужно обсудить этот момент, торговаться, наверное, но я сдулась. Если я закрою глаза, то усну. Прямо здесь, за столом.
– Спасибо за ужин, – произношу машинально. Я всё же помню и знаю, как быть вежливой, но намеренно пытаюсь казаться хуже, чем я есть на самом деле.
Слишком много косяков и нестыковок. Я полна ими. Мне всё равно, видит их Нейман или нет. Какая разница? Если он знает, значит все мои потуги бесполезны. Если я тёмная лошадка и он не докопается до сути, пусть списывает скачки моего настроения на молодость, нестабильность психики – как ему больше нравится. Я же угождать Его Нейманству не собираюсь.
–Пожалуйста, Ника, – отвечает он мне, наглядно демонстрируя, что хорошие манеры – это красиво и благородно выглядит.
Знавала я таких – благородных внешне и гнилых внутри. Нейман такой же, и от его фальши сводит челюсти. Так и хочется плюнуть или съязвить, но я устала морально и физически. Буду со всем разбираться завтра.
Я встаю из-за стола, Нейман тоже. Ухожу из кухни. Он идёт за мной. Следит, чтобы я у него что-нибудь не стащила по дороге?
Я иду наугад, потому что не очень запомнила, как мы добирались сюда.
– Направо, – руководит мною ненавистный неймановский голос, как только я застываю, думая, куда свернуть. А дальше – без приключений, пока мы не оказываемся перед дверью теперь моей комнаты.
– Спокойной ночи, Ника, – жжёт меня его невозмутимость. – Завтра, в десять, за тобой заедет мой личный помощник. Я распоряжусь.
Я вовремя прикусываю язык, с которого рвётся вопрос: какого чёрта? Потом вспоминаю: Нейман, кажется, хочет меня приодеть. Он говорил, а я забыла. Киваю в ответ и берусь за ручку двери.
Мне кажется: он сейчас сделает что-то гадкое. Скажет мерзость или унизит. Но ничего не происходит. Я благополучно прячусь в полумраке комнаты, а Нейман остаётся за дверью.
Я даже шагов его не слышу. Наверное, звукоизоляция прекрасная. К чёрту всё. Спать!
Я расстилаю постель, снимаю халат, натягиваю чистую запасную футболку и падаю. Как хорошо, что у меня самые необходимые вещи с собой. Это был мой бзик – всегда быть готовой сорваться и бежать, скрываться и заметать следы. Я научилась делать это очень хорошо.
Думала, усну, только прикоснувшись головой к подушке, но сон, что наваливался на меня в кухне, ушёл.
Я закрывала глаза, считала слонов до тысячи, пыталась улечься поудобнее, но то ли чужая слишком большая кровать меня нервировала, то ли всё произошедшее давило и никак не хотело уходить в подсознание.
Где-то через час я сдалась. Натянула джинсы и решила пройтись. Ходьба меня успокаивает. Заодно посмотрю, что здесь и как. Сразу было не до этого.
Получилось не ночное брожение по спящему дому, а разведка боем: я успела дойти до лестницы, ведущей на второй этаж, когда услышала голоса.
Глава 8
– Это плохая идея, Стефан! – слышу я злой голос безопасника.
Тот самый крепыш, которому я не понравилась. Дан, кажется, так называл его Нейман. Какой твердолобый, однако.
– Ты повторяешься, – зато Нейман – всё такой же кусок льда. Холодный и спокойный.
Интересно, его хоть что-то выводит из себя? Не скрытое раздражение, а… чтобы он орал, например? Каков он в ярости? Или его темперамент не позволяет переживать бури? В постели с женщинами он тоже… холоден и нетороплив? Замораживает насквозь?
Не знаю, почему я думаю об этом. Невольно ёжусь. Я уже промёрзла, слушая его. Слишком много Неймана для меня, слабой и впечатлительной.
– Я тебе миллион
