Знак даосов (СИ) - Шубникова Лариса

- Я искал. Приезжал несколько лет тому назад в Москву, а вас уже не было.

- Да, не было… - Нора сама будто очнулась. – Игорь, нельзя вам на полу сидеть. Вы весь горите. Я сейчас, сейчас.

Девушка вскочила, заметалась по палате, подхватила брошенные бикс и коробку.

- Не надо, Нора. – Голос Мелехова заставил ее обернуться. – Я не хочу. Увидел тебя и всё. Больше ничего не нужно. Поняла? Иди сейчас. Приходи ко мне пока я еще…

Он не договорил, но Нора поняла все, что он хотел сказать. Повисло молчание: страшное, глубокое.

Игорь видел, как меняется ее лицо, как глаза – синие, яркие – гаснут, плечи опускаются.

- Не оставляйте меня. Не оставляйте меня одну.

Сказала тихо, но Игоря тряхнуло. Столько горя в нескольких словах ее и потухшем взгляде.

- Ты не одна. Или… Нора, что случилось? – Мелехов уже догадывался о том, что она ему скажет.

- Никого нет больше. Никого совсем. – Нора опустила голову.

Игорь прикрыл глаза, вздохнул глубоко.

- Козявка, меня тоже нет. Пойми, я не здесь. Я не здесь и не там. Между. Со мной или без меня, ты будешь такой же одинокой, как и сейчас.

Он ждал ее слёз, слов каких-то, а она промолчала. Он так и не открыл глаза, услышал только, что дверь за Норой тихо затворилась. И всё.

С трудом поднялся на ноги, словно старый дед, сделал несколько шагов и упал на кровать. А дальше бред, кошмар и среди всего этого она, Нора.

Она виделась ему во сне малышкой с синим бантом и пирожком в руке. Сидела одиноко на скамейке и потерянно озиралась. Игорь хотел подойти, успокоить, но ноги прилипли, увязли и он не смог сделать ни одного шага. Нора заплакала, и эти слезы ее – детские, отчаянные – обожгли его самого.

- Не реви. Не реви, козявка! Прекрати!!

Ее жалобный крик нарастал, гудел в висках, пытал и убивал.

- Замолчи!!! – Крикнул Мелехов и сделал шаг к ней навстречу, потратив на него все свои силы.

Проснулся, присел на постели и сильно провел рукой по лицу, стряхивая остатки кошмара. Ощутил жар собственной кожи – сухой, горячий, как песок в том городе, где он оставил своих ребят.

- Я шел последним… - Произнес Игорь, проваливаясь в бред. – Шел последним…

Зародившуюся мысль снесло потоком сознания. Мелехов потянулся к кнопке звона и вызвал медсестру.

Вошла Нора со стаканом в руке.

- Я здесь. Вот, вам попить нужно.

- Не сейчас. Нора, где твои? – Голоса своего Игорь не узнал. – Твои где?

Девушка присела на край его постели.

- Никого нет.

Игорь хотел спросить – почему, но мысль изогнулась.

- А где мои?

- У вас жар.

Прохладная ее ладошка легла на лоб Мелехова.

- Не важно. Где все? Там, да? Под стеной?

- Игорь, попейте.

- Что это? Убери. Не надо лекарств.

- Это вода, обычная вода.

Она поднесла к его губам стакан и заставила выпить прохладную жидкость.

- Почему кислая? Из колодца? Там не кислая. – Игоря упал на спину. – И колодца нет. Где твои, Нора?

- Ш-ш-ш… Тихо. Никого нет. Отдохните, Игорь. – Нора снова положила ладонь на его лоб. – Просто дышите. Я буду рядом все время.

- Будь рядом. Я скоро уйду, так ты не реви. Очень громко ревешь. Ушам больно. – Сказал и провалился в сон – глубокий, пустой.

Игоря разбудили голоса за дверью его палаты. Беседовали тихо Жаров и Нора.

- Я не пойду, Аркадий Борисович. Мне ужасно стыдно. Я солгала Игорю. Обманула. Заставила выпить лекарство, а он не хотел. Я не могу к нему пойти.

- Вообще-то, Мелехов может и колесовать. Я с тобой пойду. – Генерал замолчал на мгновение. – Я сам несколько обеспокоен, Нора. Интересно, а где Илья Ильич? Вот никогда его нет, когда он нужен!

- Думаю, что он тут никак помочь не сможет. – Нора вздохнула.

Игорь, подслушивая, осмотрелся. Увидел, что лежит он в чистых пижамных брюках, на свежей постели. Бок зудел, горел, с того стало ясно – врачи над ним поработали. Из руки тянулась трубка капельницы.

- Нора! – гаркнул Мелехов. – Я знаю, что ты там. Заходи!

Дверь открылась сразу, и вошел Жаров. За его спиной пряталась маленькая Штейнер. Игорю видна была только ее белая шапочка.

- Игорь, как самочувствие? – Аркадий Борисович старался держаться спокойно.

- Я в порядке. Спасибо. – Мелехов свел брови к переносице. – Вы простите меня, если я попрошу вас уйти? Мне очень нужно поговорить с Норой.

- Не уверен, что она этого хочет, Игорь. – Жаров слегка приосанился и прикрыл собой маленькую девушку. – Прекрати ее пугать. Она сделала то, что должна была.

- Аркадий Борисович, я никогда не обижу ее. Верьте мне.

После таких слов – искренних, серьезных – генерал кивнул, и вышел. Перед тем как закрыть дверь, он легко подмигнул Норе.

Девушка застыла, опустила голову и не смотрела на Игоря, и тот прекрасно понимал, почему.

- Козявка, я же говорил тебе. Зачем? Это ничего не изменит.

- Я знаю…я понимаю все, но, только не в мою смену*. – Нора отважилась поднять глаза на Мелехова. – Я не смогла, Игорь, отпустить вас. Я никого больше терять не собираюсь. Вот. Теперь можете ругаться и кидаться лампами.

От автора: Только не в мою смену – расхожая фраза. Одно из самых ранних ее зафиксированных упоминаний относится к 70-м годам прошлого века, когда начальник Главного штаба ВМС США Томас Хейворт предварил начало своей деятельности по борьбе с наркотиками на флоте словами: «Наркотики? Только не в мою смену! Только не на моём флоте».

- Нора, ты прекрасно знаешь, что на тебя я сердиться не могу. Иммунитет какой-то странный. Я так понимаю, что твоя смена будет вечной?

Игорь заметил легчайший проблеск улыбки на лице бледной Норы.

- Именно так.

- Ты всегда была хитрой. Ничего не изменилось, козявка. Ты даже не выросла. Ну, разве что совсем немного.

- Зато вы, Игорь, стали больше. Пожалуй, раза в два. – Нора тихо подошла к его постели и уселась на краешек.

Мелехов помолчал, пробежался взглядом по стенам палаты, уставился в окно. Туман – белесый, густой – шевелился, словно был живым существом. За этой мглистой пеленой ощущалось солнце. Ветра бы, немного свежего ветра и все рассеется, наступит ясность. Игорь думал об этом, ждал той ясности, и ветра…

- Нора, где твои?

Девушка опустила голову, сжала кулаки.

- Папа и мама погибли десять лет тому назад. Отец вел процесс громкий, вынес вердикт, а спустя две недели его машина взорвалась. Он и мама погибли сразу. Со мной осталась тётя Аня. Но и она ушла. Полтора года как. Инфаркт.

Игорь вытянул трубку капельницы из руки, привстал, потянулся к девушке и обнял ее. Нора сжалась, но позволила ему держать себя и гладить по голове.

- Как ты живешь? – Спросил Игорь и уткнулся носом в ее шапочку.

Странно, но сквозь больничный запах, он чувствовал тот самый, из юности – сладкий, теплый, Норин.

- Я просто живу. – Нора подняла голову и посмотрела прямо в глаза Мелехова. – А где ваши?

Щека Игоря дернулась, брови изогнулись грозно, но его уже утягивал страшный водоворот воспоминаний, тот, от которого он так и не смог избавиться, постоянно возвращаясь к одному и тому же дню. В то же самое место.

- Нора, я шёл последним. Последним, понимаешь? Они там, под стеной. Все. А я шел последним. Я сказал ему – прикрой. Он прикрыл. И стена упала. Нора, твой заяц, Нора!

Девушка распахнула глаза, испугавшись его слов, интонации.

- Игорь, тише. Что вы? Какая стена? Мой заяц?

Он уже не слышал ее слов, только чувствовал запах – родной, душевный. Тот самый, который помнил очень давно.

- Твой. Ты спасла. Я жив, потому, что ты всегда была рядом. И я шел последним. Слушай, слушай, - слова посыпались из него.

Он крепко обхватил Нору, прижал к себе, почти не давая дышать и говорил… Нора боялась прервать его, слушала, обнимала, и гладила ладошкой его спину, утешая.

Голос его взвился до крика! Он выталкивал из себя слова и воспоминания до тех пор, пока не обессилел и не охрип.

- Ты понимаешь? Ты все понимаешь, я знаю. Отец твой тогда сказал – знак даосов. Тебе я могу все сказать. Нора…